Георгий Васильевич Ковенчук

6 – 7 сентября 2007 года в культурной жизни Курска происходили весьма значительные события. Город посетил профессор университета Ниццы, издатель и коллекционер Рене Герра. Он прочёл несколько лекций о литераторах и художниках русского зарубежья. Публичные выступления основателя издательства «Альбатрос» и «Ассоциации по сохранению русского культурного наследия во Франции» происходили в стенах Курского университета и в Курской государственной картинной галерее имени А.А. Дейнеки. Именно последняя стала местом размещения выставки произведений Георгия Васильевича Ковенчука.

В крупных музеях с некоторых пор стало хорошим тоном дополнять экспозиционную деятельность некими акциями, превращающими показ коллекции в череду праздников. Всякий уважающий себя музей держит в запасе список “events” – мероприятий, долженствующих удивить и развлечь (а попутно образовать и просветить) своего зрителя. Провинциальные зрители пока лишь привыкают к подобной практике, отчего лекции г-на Герра, выставка в галерее и мастер-класс Г.В. Ковенчука, проведенный на Художественно-графическом факультете университета, в ощущении более всего походили на нежданный праздник. Равная значимость событий – лекции крупного учёного-слависта и вернисаж работ петербургского художника – не позволяет выстроить иерархию и определить, что и чему служило «мероприятием сопровождения». Одно дополняет другое, и всё в целом для публики представляет огромный интерес, поскольку лекции Рене Герра и выставка Георгия Ковенчука объединены общей темой: взаимоотношения и перекрёстные влияния двух культур России и Франции в ХХ веке.

Выставка и выступления гостей позволили понять, что недавно завершившееся столетие, несмотря на насыщенность событиями, было очень коротким, а известное выражение «связь времен» – не фигура речи, но сама реальность. Оба главных героя воспринимаются материализацией культурной памяти: «медиум» Рене Герра (секретарь, душеприказчик Сергея Шаршуна, корреспондент и собеседник Бориса Зайцева, Алексея Ремизова, Юрия Анненкова, Ирины Одоевцевой) – и «генетический» её носитель Георгий Ковенчук (внук художника Николая Кульбина). Дед художника «кубический Кульбин» (определение М. Кузмина) – офицер Генерального штаба, военный медик, писатель, поэт и художник в одном лице – был одной из ключевых фигур русского авангарда.

По словам Михаила Германа: «Дар и художественная деятельность Ковенчука отличаются редкой разносторонностью, умной иронией и поразительной изобретательностью. Он пишет большие картины, делает объекты, расписывает даже устричные раковины. Внук знаменитого общественного и художественного деятеля Николая Ивановича Кульбина, много способствовавшего развитию русского авангарда, Ковенчук с младых ногтей ощущал себя внутри передовой культуры XX века».

Г.В. Ковенчук окончил графический факультет Института им. И.Е. Репина (мастерская А.Ф. Пахомова). Много лет работал в «Боевом карандаше», был главным художником журнала «Аврора». Он – автор нескольких книг, предназначенных для детей и юношества. Сенсацией стало издание пьесы В. Маяковского «Клоп», оформленной Г.В. Ковенчуком (1975).

Плакат и книжная иллюстрация составляли «официальную» сторону деятельности художника в советское время, что не мешало параллельно заниматься станковой графикой и живописью. В последнее десятилетие Г.В. Ковенчук активно работает как станковист и создаёт монументальные проекты. Проекты памятника Оноре Домье в Париже и памятника пушкинскому Германну в Петербурге даже в стадии «бумажной скульптуры» (по аналогии с «бумажной архитектурой» – смелой манифестацией идеи, которая может и не найти реализации) ещё раз демонстрируют, что остроумное минималистическое решение легко уживается с немалым багажом культурно-исторических ассоциаций.

Выставка, открытая в Курской галерее называется «О, этот юг, о, эта Ницца». В экспозиции – живописные и графические работы, созданные художником между 1993 – 2007 гг. Название выставки и подбор работ возвращают нас к проблеме взаимодействия русской и французской культуры. Тютчевская строка, вынесенная в название, обусловлена тем, что значительная часть произведений выполнена непосредственно или по впечатлениям от поездок на юг Франции. Индустрия развлечений и «туристические» виды Лазурного Берега, Ниццы и Парижа, многократно запечатленные русскими и зарубежными художниками, увидены Георгием Ковенчуком по-своему, с иронией и лиризмом.

В сюжетно-тематических предпочтениях Георгий Ковенчук выступает наследником традиции, основанной импрессионистами – сосредоточивать внимание не на том, что изображено, а на том, как, и следственно на впечатлении от увиденного. Поэтому привычная классификация – «вот это – натюрморт, а вот – пейзаж и портрет» – применительно к его работам малополезна. Его стилистика основывается на лаконичных и выразительных пластических формах. Художник чужд повествовательности и избегает сюжетов, связанных с развёрнутой фабулой. Городская жизнь в её разнообразии: улицы, кафе, метро, уголки парков. Отдыхают курортники и южане в его средиземноморских и феодосийских «пляжах». Недвижны обитатели интерьеров, сидящие у окна, за столиком кафе или в музейных залах.

В работах практически всегда царит созерцательная тишина («Жанна в Париже», «В Эрмитаже», «На скамейке», «Модница»). Герои просто бездействуют и молчат, а если чем-то заняты, предпочитают занятия, которые выключают их из повседневной суеты: курят, потягивают напиток, музицируют. Музыкант, или персонаж с музыкальным инструментом очень часто оказывается протагонистом в работах Г.В. Ковенчука. Иногда он изображён на сцене («Концерт Хвостенко», «Шведский пианист Андерс Кильстрём»), но чаще – это вдохновенный созерцатель, ушедший в музыку где-нибудь в метро или на бульваре («Музыкант в Парижском метро», «Аккордеонист с Монмартра», «Гитарист»). Если героев в картине оказывается несколько, они не ведут диалогов. Зачастую сами улицы и набережные прекрасных южных городов метафизически пусты. Однако, при отсутствии изображённого движения и диалога героев, картины и графические листы Г. Ковенчука полны энергии и напряжения. Художник любит диагональное построение композиции, придающее динамичность самым статичным ситуациям. В работе «Цветы Ниццы» изображен букет калл и сидящая в профиль женская фигура, однако сама работа создаёт ощущение движения благодаря использованному приёму.

Как и русских авангардистов начала ХХ века Георгия Ковенчука привлекает «живописное делание». Работы написаны легко и темпераментно. Фактура экспрессивна и динамична, часто используется коллаж, когда в ход идут подручные материалы. Их подбор лишь на первый взгляд случаен. Картина «Париж. Монмартр» самим названием настраивает на определённый круг ассоциаций. Стремительное движение вглубь и не менее интенсивное движение на зрителя достигнуто за счёт диагонального построения композиции и изображения движущихся объектов. Оно словно затягивает нас в створ улицы. Ветрено. Начало сумерек. Отель, уходящие тоннелем вдаль дома с узнаваемым рисунком «французских» окон, фонарь, круглая афишная тумба с куполком, пара малолитражек и мужская фигура спиной к зрителю – вот почти полный перечень изображённого. Однако перечнем дело не ограничивается.

Удаляющийся прохожий одет примечательным образом. Хотим мы или нет, но сочетание чёрного берета и небрежно наброшенного на плечи красного шарфа, как компас будет указывать на Париж, его артистические кварталы и прямо – на лотрековского Аристида Брюана. Осознав это, мы начинаем вчитываться в «текст» работы, и в этом нам очень помогают вклеенные коллажные вставки: фрагмент листовки археологического общества с извещением о лекции «Жанна д’Арк и Париж», кусочек газетного объявления с предложением взять напрокат исторические костюмы – от Пер-Ноэля до Марии Антуанетты. Изображённый Париж оживает, наполняется голосами и звуками. Газетные объявления отсылают нас к ещё более давним, чем артистические традиции Монмартра, историческим и легендарным событиям. В конечном итоге картина, которая на первый взгляд показалась сделанной весело и быстро, превратилась в многослойный текст с вербальными и визуальными знаками французской истории и культуры.

В любой работе Г. Ковенчука есть элемент игры с предшественниками-художниками и со зрителем. Ее правила задаются выбранными и перетолкованными сюжетами или, иногда, экспрессивным формальным решением. «Красное кафе. Париж» – это и современное впечатление, и формула с давними историческими корнями. Вспомним, как часто во французской живописи изображались меланхолические парочки или любители абсента за столиком кафе: от импрессионистов до Ван Гога и Пикассо.

Герои картин художника наделены несколько форсированной характерностью («Попутчики», «Модница», «Мясник», «Жители Коломны»). Возможно, этот способ видения выработан плакатом, но склонность автора к иронии очевидна во многих работах. Этот приём – замечательный способ взаимодействия современного опыта с традицией, в особенности в том случае, когда художник обращается к привычным жанрам.

Мало кто из творцов не оставил своего автопортрета. На выставке есть и автопортрет Г.В. Ковенчука. Пузатый синий чайник. На выпуклостях его блестящей глазурованной поверхности три ярких блика, а в них три тёмных силуэта – монотипия «Автопортрет в чайнике». Тройной автопортрет писали многие живописцы. Из самых запоминающихся назовём автопортреты Лоренцо Лотто (XVI в.) и Мартироса Сарьяна (XX в.). В классической работе Лотто и в сарьяновском холсте очевидно желание дать представление о «многоликости» человека, возрастных переменах. Иначе у Г.В. Ковенчука. Рассматривая «Автопортрет в чайнике» думаешь не столько об авторе, сколько о зеркальных свойствах поверхностей, а также о границах жанров старого и современного искусства, что само собой приводит к известному тезису об искусстве как особой форме отражения реальности. Оптический эффект влечёт за собой череду размышлений о том, что и в чём оставляет следы и «отражается». И тут понимаешь, что факт существования и след присутствия автора может запечатлеться в его произведении самым неожиданным образом: окно мастерской Альбрехта Дюрера отразилось бликом на темном глазе его «Зайчика» (акварель 1502 г. из Альбертины).

Заметим, что для Г.В. Ковенчука знак и след определённого времени важен, равно как и зримое или незримое присутствие других творцов. Крылья Мулен Руж – знак Парижа, пёстрые флаги на шестах и пальмы – знак Ниццы, а красное кафе, залитое ярким искусственным светом, не может не напомнить о Тулуз-Лотреке, Ван Гоге и артистической жизни интернациональной богемы рубежа веков. Среди произведений, где рядом с автором незримо присутствуют иные творцы, работа «В Рембрандтовском зале» и картина «Этот холст на подрамник натянул В.В. Лебедев в 1950-х гг.». На ней изображено несколько матросов в парадной форме. Но содержание работы не в перечне изображённого, а в самой истории возникновения картины. Здесь важно другое – переживание традиции и связи времён: Владимир Лебедев (1891-1967) натянул холст, Георгий Ковенчук полвека спустя на этом холсте написал картину, но в картине как-то сами собой «появились» любимые и тем и другим морячки – образ, неотделимый от мифа о Петербурге-Петрограде-Ленинграде. Выставка в Курской государственной картинной галерее им. А.А. Дейнеки предоставила курским любителям искусства счастливая возможность познакомиться с творчеством Г.В. Ковенчука и ещё раз почувствовать в самом начале XXI века живую преемственность с художественными традициями русского и французского искусства начала ХХ века.

Марина Тарасова
научный сотрудник ККГ им. А.А. Дейнеки,
канд. искусствоведения