Малка Ценципер. Мелодии, краски, образы

Будем петь, будем петь – пить, любить и жить!
   Hava nagila (Перевод профессора Нурбея Гулиа)

Малка Ценципер работает в разных жанрах, техниках и материалах: создает скульптуру, пишет пейзажи и натюрморты, виртуозно сочетает реальность и абстракцию, используя для решения каждой задачи особый художественный язык. При всем разнообразии творчества Малки ее живопись, графика и скульптура посвящены одной большой еврейской теме, где на первый план выходят мотивы юмора и общечеловеческой любви.

Серии работ художницы, наполненные могучей цветовой и пластической экспрессией, звучат мощнейшими аккордами жизнеутверждения, как зажигательная «Hava nagila», известная всему миру. Песня, слова которой в переводе означают «давайте веселиться и радоваться!», появилась в 1918 году, когда были заложены основы создания «еврейского национального очага» и признана «историческая связь между еврейским народом и Землей Израиля».

Малка живет в стране, восставшей из небытия и, наверно, поэтому в ее творчестве уже совсем не ощущается та странная печаль, звучащая даже в доброй и жизнерадостной «Hava nagila».

Метафоричная и чуть ироничная концепция образов художницы опирается на воспоминания детства. Малка родилась в Вильнюсе – городе, который называли «северным» или «литовским» Иерусалимом, где евреи жили достаточно свободно и в ХIХ веке, и в ХVIII, открыто следуя собственным культурным и религиозным традициям. Даже после Второй мировой войны еврейская жизнь в Вильнюсе продолжала бить ключом. Семейный уклад, соблюдение исконных обычаев, праздников – все это было частью реальной жизни художницы, отпечаталось в памяти, а затем отразилось в творчестве. Еврейские обычаи послевоенного Вильнюса были очень близки традициям штетлов – еврейских местечек Восточной Европы. Штетл уже в начале ХХ века становится для художников и писателей центром оригинальной национальной культуры, источником нового еврейского искусства. Поиски национальной и художественной самоидентификации отчетливо ощущаются в литературных произведениях – от Шолом-Алейхема до Башевис-Зингера, в многочисленных театральных постановках, в работах художников – Эля Лисицкого, Хаима Сутина, Марка Шагала. Художники и литераторы наделили образ штетла собственной поэтикой и выразительностью, сумели выразить многострадальный, мистический и безудержный народный дух, с его местечковостью и горделивостью, дерзким жизнелюбием и искренностью. Закономерно, что за отсутствием признанного художественного канона, картины Марка Шагала, передающие целое мироощущение народа, стали неотъемлемой частью образа штетла в еврейском искусстве, а стилизованное живописное новаторство Шагала превратилось в идиому, на которую опирается большая часть современного искусства Израиля.

Сейчас местечки, уничтоженные в Катастрофе Холокоста, находятся лишь в памяти людей, став символом утраченной реальности восточно-европейского еврейства. Малка Ценципер, изображая картины исчезнувшего мира, опирается на традиции, сохраненные великими произведениями искусства ХХ века, однако «штетл», пропущенный через призму свободного человека, живущего в свободной стране, засиял в ее работах светлыми чистыми красками, совсем не похожими на сумрачную цветовую гамму предшественников. Для двух поколений мастеров, родившихся после Второй мировой войны, воспоминания о штетле, опоэтизированные и расцвеченные временем, превратились в своеобразную национальную легенду, фольклор, щедро снабженный неподражаемым еврейским юмором. Уже не тем «смехом сквозь слезы», как у классиков еврейского искусства, а другим, ироничным и добрым, соединившим в себе мудрость притч Библии и Талмуда, афоризмы великих философов, здравомыслие цадиков и шутки местечковых острословов. Лион Фейхтвангер, определяя суть еврейского юмора, писал о том, что он подобен соли, которая, будучи растворена в воде, невидима, но ее вкус ощущаешь сразу. Это свойство присуще и творчеству Малки Ценципер: поистине симфоничный юмор пронизывает все ее творчество, он неотделим от ее работ.

Малка создает свой особый, радостно-опоэтизированный мир еврейского штетла, разворачивая перед зрителями в каждом новом произведении различные его грани. На ее картинах празднуют свадьбы, кружатся в танце пары, играют клезмерские музыканты. Абсолютный слух художницы проявляет себя в цветомузыкальном ритме построения картин. Отсутствие четких линий, некоторая «незавершенность» живописных произведений создают ощущение вихревого, динамичного поступательного движения и даже некоего звукового «многоголосья».

Работы Малки Ценципер окрашены в цвета счастья, но в рамках единого состояния каждый раз преобладает новая эмоциональная окраска – это может быть радость, надежда, любовь, доброта или поэтическое вдохновение. Все оттенки счастья имеют свой «авторский» цвет. Счастье бывает прозрачным, и тогда его заметить сложно, а иногда оно брызжет с холста красочными фонтанами. Зритель невольно попадает под магическое воздействие цветовых и световых потоков, исходящих от полотен.

Малка отдает всю себя, свою энергию холсту, краскам, глине, формам. Материал, «заряженный» художницей, отвечает ей мощным потоком энергии. В каждой работе явственна страсть и темперамент – в каждой линии, в каждом мазке, колористической гамме.

Живопись и скульптура Малки Ценципер, наполненные дыханием и пульсом жизни, многоплановы, рассчитаны на разные уровни восприятия. За видимыми глазом внешними контурами проступают затаенная мысль и настроение, воздействующее на чувства зрителя. А еще глубже – сложные ассоциации, апеллирующие уже к подсознанию. Широкий спектр творческих возможностей реализуется в новых формах эстетических и пластических решений.

Малка находит в современной жизни «вечные» национальные типажи, воспроизводство которых поддерживается генетическим кодом, доставшимся в наследство от далеких предков. И в скульптуре, и в живописи художница избегает всего остроиндивидуального, преходящего, «сиюминутной» схожести. Она создает образы вне времени, вне конкретики, используя неожиданные пластические решения: например вогнутое пространство и сквозная «пустота» работают в ее скульптурах как изобразительные элементы. Бытовые, достаточно банальные сюжеты Малка умеет перевести в ранг исторического повествования, эпоса, подчеркнув лишь «корневые черты» облика или события. Заслуженные супруги («20 лет вместе») подкупают искренностью нерастраченных чувств; босоногий и робкий, не намудривший себе благосостояния «Мыслитель» невероятно трогателен, а коротконогие носатые «Денди» и «Ловеласы» оказываются чертовски привлекательными.

Работы художницы по большей части автобиографичны. Но,избегая прямого портретного сходства, Малка передает в первую очередь ту атмосферу любви и близости, которая после 37 лет счастливой семейной жизни не может не воплотиться в ее работах. Герои скульптур и картин Малки – не герои в полном смысле этого слова. Они – жизнелюбивые чудаки, не вполне подчиняющиеся земным законам. То взлетающие к небесам, то растворяющиеся друг в друге, они управляемы лишь стихией чувств, где любовное и дружеское притяжение явно пересиливает притяжение земное. Зачастую реальность преображается, мгновения любви и быта превращаются в мистическую инсценировку, и перед нами уже не современники, а их прабабушки и прадедушки – ведь каждое поколение переоценивает одни и те же ценности, верит в одно и тоже и обязательно сомневается – так было и будет всегда.

Сложно отдать предпочтение в определении главных свойств дарования художницы, очевидно одно: Малка Ценципер творит радость, создает внутренний настрой на счастье и поддерживает этот процесс своими работами, такими разными и в то же время непременно узнаваемыми. Художница идет собственным путем в искусстве, она верна себе, своей творческой интуиции и своему жизненному кредо.

Ольга Морозова
кандидат искусствоведения
старший научный сотрудник ГМИИ им. А.С. Пушкина