Оскар Рабин, Валентина Кропивницкая, Александр Рабин. Живопись и графика из частных собраний (Москва, Париж, Дюссельдорф)

На первой в Москве персональной выставке художников семьи Рабиных-Кропивницких представлено около 80 произведений живописи и графики (1960–1970-х годов и «французского периода» – после 1978 года).

Эта выставка не вмещается в рамки истории художественного процесса, ракурс, предложенный ее организаторами иной, ее контекст шире – она затрагивает и политический аспект, и культурологический, и философский. Это история трех человеческих судеб, история борьбы за свободу творческой личности, пример ежедневного мужества и верности своим этическим и эстетическим идеалам.

В 1960—70-е годы ХХ века Оскар Рабин был лидером московского авангарда. Рядом с ним всегда находилась его жена – Валентина Кропивницкая, художница, создавшая яркий, оригинальный, чрезвычайно убедительный мир графических пейзажей. Их дом в Лианозово стал одним из центров неофициального искусства, а объединившиеся вокруг Оскара художники вошли в историю под названием «лианозовская группа». Сын Оскара Рабина и Валентины Кропивницкой – Александр Рабин (1952–1994) – разделил с родителями их призвание (он тоже стал художником) и нонконформизм по отношению к официальному искусству (вместе с отцом он был участником и одним из организаторов знаменитой «Бульдозерной выставки» на пустыре в Беляево).

В 1978 году, во время поездки во Францию, Оскар Рабин Указом Президиума Верховного Совета СССР был лишен гражданства – семья Рабиных оказалась в вынужденной эмиграции. В январе 2006 года Оскару Рабину и его жене Валентине Кропивницкой были вручены новые российские паспорта, а в марте Оскар Рабин стал лауреатом премии «Инновация», первой отечественной государственной премии в области современного изобразительного искусства, учрежденной Федеральным агентством по культуре и кинематографии в номинации «За творческий вклад в развитие современного искусства».

Уникальная выставка работ семьи Рабиных-Кропивницких состоялась во многом благодаря активному содействию Фонда «Общество поощрения художеств», целью которого является поддержка и развитие современного изобразительного искусства, а также содействие духовно-нравственному возрождению и культурному просвещению общества.

Выставка произведений трех художников — членов одной семьи, родителей и сына — казалось бы, априори предполагает сравнения, поиски взаимовлияний, творческих перекличек. Однако нынешний проект — выставка живописи и графики семьи Рабиных-Кропивницких предполагает иной ракурс восприятия. Эта выставка посвящена трем художникам, трем ярким индивидуальностям, сохранившим верность своим внутренним убеждениям и чувству прекрасного, которое в искусстве каждого из них воплощалось по-своему.

Концепция выставки не ограничивается историей художественного процесса. По замыслу организаторов ее контекст шире – она затрагивает и политический аспект, и культурологический, и философский. Тема выставки – история трех человеческих судеб. Это история борьбы за свободу творческой личности, пример ежедневного гражданского мужества и верности своим этическим и эстетическим идеалам. Это история взаимоотношений творческой личности и государства, в которой политические игры и государственный произвол вступают в глубокое противостояние с личной и творческой свободой.

История отечественного искусства 1960-х-1970-х годов еще не нашла адекватного отражения в искусствоведческой литературе. Уже сегодня очевидно, что это была, без преувеличения, великая эпоха, когда происходили серьезнейшие изменения в структуре восприятия и миропонимания, причем не только в нашей стране, но и в мировом масштабе – во всей европейской цивилизации. Однако в Советском Союзе этот перелом сознания имел особый, драматический характер. Те явления, которые происходили в сфере культуры, вошли в историю под такими названиями, как «неофициальное искусство», искусство «нонконформизма» или «другое искусство». До сих пор нет устоявшегося термина, что свидетельствует, прежде всего, о том, что современная искусствоведческая наука находится только на подступах к анализу многих явлений художественной жизни ХХ века.

Однако сейчас уже совершенно очевидно, что «неофициальное искусство 1960-х» является ее важнейшим звеном, если не сказать – переломным моментом. Сам Оскар Рабин, ставший центром и даже стержнем движения нонконформизма, – личность уже не только хрестоматийная, но и легендарная, и в немалой степени – благодаря особенностям его характера: смелости, верности своим принципам, готовности идти до конца в отстаивании своего права на свободу творчества. Рядом с ним всегда находилась его жена – Валентина Кропивницкая, художница, создавшая яркий, оригинальный, чрезвычайно убедительный мир графических пейзажей. Именно их дом в Лианозове, пригороде Москвы, стал местом объединения нескольких неформальных художников, которых позднее стали называть «лианозовской группой». По воскресеньям в единственной, восемнадцатиметровой комнате проводились так называемые «лианозовские» просмотры картин, шли горячие диспуты, которые часто заканчивались поэзией: читали свои стихи Генрих Сапгир, Игорь Холин, Всеволод Некрасов и другие молодые поэты. На эти показы часто приходили представители творческой интеллигенции, известные музыканты, поэты, писатели – Святослав Рихтер, Илья Эренбург, Борис Слуцкий, Евгений Рейн, литературовед Леонид Пинский, искусствовед Илья Цырлин, московские коллекционеры Георгий Костаки, Е.Нутович, Леонид Талочкин, Александр Глезер и другие. По воспоминаниям Владимира Немухина, Костаки не раз говорил: «Вот, голубчики, запомните: Рабин – художник номер один».

Сын Оскара Рабина и Валентины Кропивницкой, Александр Рабин (1952–1994), разделил с родителями и их призвание (он тоже стал художником) и их нонконформизм по отношению к официальному искусству. Вместе с отцом он был участником и одним из организаторов ряда неофициальных выставок, в том числе – знаменитой «Бульдозерной» на пустыре в Беляево. В 1978 году Александр остался вместе с отцом, лишенным советского гражданства, во Франции. Судьба семьи Рабиных – это уже не частная история, это часть исторического контекста.

О живописи Оскара Рабина

Эстетические взгляды и вкусы Рабина довольно обширны и разнообразны. Появление в 60-е годы серии таких работ как «Русский поп-арт» (все 1964 г.) свидетельствует об увлечении художника этим направлением. Композиционные приемы, элементы коллажа и ассамбляжа использовались Рабиным для решения собственных задач. В этот период он ищет выразительность и красоту в самых обыденных предметах, которые использует в своих произведениях. Стремление к эстетизации бытовой вещи становится одним из важнейших эстетических принципов творчества Рабина.

Несколько произведений Рабина созданы под впечатлением от живописных эффектов Рене Магритта, одного из крупнейших сюрреалистов. Например, две «Рубашки» (1971 года), или знаменитые рабинские селедки, о которых поэт Игорь Холин писал: «Рыбины Рабина, рыбины Рабина...». Но они более эмоциональны и метафоричны. Довольно рано у Рабина сложился свой круг предметов-символов: бараки, «голые» электрические лампочки, селедки и водочные бутылки, денежные монеты и купюры, газеты, странички паспорта… Как правило, все они родились в России, где жизнь, по словам Рабина, полная недоговоренностей и условностей, сама становилась «символом» и порождала несметное количество всяких «говорящих символов». Четко выраженная знаковость, метафоричность сочетаются у Рабина с напряженным, беспокойным колоритом, усиливающим драматические интонации его произведений. Сам Рабин признается, что драматизм — это эмоциональная особенность, которая заложена в самом складе его характера.

Живописная система, ставшая ключевой в творчестве Рабина — это слияние жанровых структур в духе экстерьерных натюрмортов, пейзажных интерьеров, с включением портрета и анималистики. Один жанр проникает в другой, «образ входит в образ». Все это становится ведущим принципом сюжетно-композиционного развития картин художника. Например, большая часть пейзажей Рабина – не просто изображение какого-либо конкретного места, а впечатления от «видимого» и от «переживаемого», итог художественного восприятия живописца. Даже в таком традиционно-натурном жанре как натюрморт предметы интересуют художника не столько своими видимыми, «зримыми» качествами, сколько своей семантикой. Многослойная образная структура рабинских натюрмортов возбуждает ассоциативность мышления и напрямую обращена к интеллекту зрителя. Вместе с тем художник отмечает и пластику формы, и красоту фактуры, и живописность предметов.

Связь живописного изображения со словом — обрывками газетных текстов, наклейками, надписями «подлинными документами» позволяет автору сделать повествование острее и достовернее. В какой-то степени живопись Рабина обладает одновременно и силой документа и большой эмоциональной напряженностью художественной выразительности. Это — «художественный документ» эпохи, своеобразное мемуарное произведение, отражающее дух времени. Можно утверждать, что Рабин создал собственную поэтику. Он нашел свою тему, форму, своих героев. Его картины легко и безошибочно узнаваемы.

ОСКАР РАБИН. Страницы воспоминаний

«…Осенью в каком-то объявлении я прочел, что в Доме пионеров открывается живописная студия. Пошел туда. Узнал, что студией руководит Евгений Леонидович Кропивницкий и что записалось туда всего три ученика. Столько же записалось и в поэтическую секцию, которой руководил тоже Евгений Леонидович. Мог ли я тогда себе представить, что этот день станет поворотным в моей жизни? Это был человек широко образованный, любивший литературу и живопись, сам поэт и художник. Он стал моим первым настоящим учителем и повлиял на весь дальнейший мой жизненный путь.

Чем дальше, тем острее я чувствовал, что не могу обходиться без живописи, для меня не было ничего прекраснее судьбы художника. Однако, рассматривая картины официальных советских художников, я совершенно неосознанно ощущал, что никогда так писать не смогу. И вовсе не потому, что они мне не нравились — я восхищался мастерством, порою откровенно завидовал — но в целом они не трогали, оставляли равнодушным. Чего-то главного для меня в них недоставало.

Жюри проявило исключительный интерес к работам Целкова, и меня удивили горячие споры, которые вокруг них развернулись. Мои скромные пейзажи казались мне гораздо лучше сделанными хотя бы с точки зрения профессиональной. Домой я вернулся очень расстроенный и сказал сам себе: «Ну, что ж, если вам это нравится, вы это получите!» В то время Кате исполнилось семь лет, и она, как все дети, любила рисовать. Рисовала цветными карандашами все, что видела — дома, деревья, бабушку с дедушкой. Я подумал: а что, если увеличить один из ее рисунков и перенести его на полотно? И тогда же я написал картину «Бабушкины сказки», потом пейзаж с луной и двумя мяукающими котами — он назывался «Мечта о третьем коте» — и еще две работы в том же духе. Для меня подобная живопись, выполненная кистью и мастихином, превратилась почти в игру. Позже я понял, что именно эта игра позволила мне раскрепоститься, освободиться от всего, что сковывало до сих пор.

Я писал теперь, что хотел, и неплохо зарабатывал, постепенно сбывалось то, о чем мечтал. Однако, теперь, как никогда раньше, мне было обидно работать тайком, видеть, как мои картины уходят, почти не оставляя следа — либо отправляются за границу, либо оседают в коллекциях любителей живописи. Хотелось, чтобы они выставлялись, чтобы люди их видели, обсуждали, чтобы появилась какая-нибудь реакция публики и прессы. Я готов был к самой суровой критике — только не это мертвое молчание, глушь, ощущение тупика.

Когда мы переехали в Москву, Саша учился в пятом классе. К восемнадцати годам его забрали в армию. Не прослужив и двух месяцев, он сильно простудился, получил осложнение на почки и вскоре был от службы освобожден. Приблизительно в это время он начал по-настоящему, всерьез заниматься живописью. Царившая в доме атмосфера художественных интересов захватила и его. Саша брал уроки рисунка, ходил в мастерские наших друзей-живописцев, наблюдал за их работой, и, следуя их советам, много рисовал сам. Мало-помалу у него выработался свой стиль.

У нас, если я не ошибаюсь, всячески превозносится и поощряется реализм. А ведь моя живопись как раз реалистична. Я рисую то, что вижу. Я жил в бараке, многие советские граждане тоже жили в бараках, да и теперь живут. И я рисую бараки. Почему это плохо? Сейчас я переехал в блочный дом и рисую кварталы блочных домов, которые меня окружают. Меня упрекают за натюрморты, за водочные бутылки и лежащую на газете селедку. Но разве вы никогда не пили водку и не закусывали селедкой? На всех праздниках, и официальных в том числе, водку пьют, и ничего с этим не поделаешь. За границей, к тому же, нашу водку хвалят, и мы этим гордимся. Да и вообще — пьют у нас много. Хорошо это или плохо, другой вопрос. Это сама жизнь. Надо ли бояться жизни?

…Влияний на себе не испытывал, манеру не менял, творческое кредо мое тоже осталось неизменным… Многоплановость российской жизни я мог передать через символ – селедка на газете «Правда», бутылка водки, паспорт – это каждому понятно. Или я писал лианозовское кладбище и называл картину «Кладбище имени Леонардо да Винчи». У меня в искусстве, на мой взгляд, ничего нового не появилось, новомодного, наносного. Каким я был – таким остался, как в песне поется. У меня нет своей галереи, которая меня питает и руководит моим творчеством. Я бы и не хотел быть домашним кроликом. Мне больше нравится быть свободным зайцем. Бегу, куда хочу!»

ОСКАР РАБИН. Биографические сведения

1928 родился 2 января 1928 года в Москве в семье врачей. В детстве потерял родителей. С детства увлекался рисованием.
1942 знакомится с талантливым педагогом, поэтом и живописцем Евгением Кропивницким, в течение двух лет посещает художественную студию, которой он руководит.
1944 уезжает в Ригу.
1945–1947 учится в Латвийской академии художеств.
1947 вернулся в Москву и был зачислен в Московский государственный художественный институт (с 1948 года – имени В.И. Сурикова).
1950 женитьба на Валентине Кропивницкой, дочери Е.Л. Кропивницкого и О.А. Потаповой. Переезд в подмосковное Лианозово. Работает десятником на северной водопроводной станции. Продолжает заниматься живописью, посещает художественную студию в Долгопрудном.
1952 рождение сына Александра.
1957 участвует в выставке произведений молодых художников Советского Союза во время VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве, его работа отмечена почетным дипломом.
1958 принят на работу в Комбинат декоративно-оформительского искусства Художественного фонда РСФСР. Начало субботних и воскресных встреч художников и поэтов на квартире Рабиных в Лианозове. Позднее это творческое содружество единомышленников будет названо «лианозовской группой».
1964 переезд из Лианозова в Москву, в район Преображенской площади. Квартира на Большой Черкизовской улице становится местом встреч неофициальных художников.
1965 Первая персональная выставка в галерее Grosvenor в Лондоне.
1967 Вступает в Объединенный комитет профсоюзов художников-графиков Москвы.
1974 становится одним из организаторов и участников выставки на пустыре в Беляево («Бульдозерной выставки»).
1978 уезжает вместе с семьей по гостевой визе во Францию. Указом Президиума Верховного Совета СССР лишен советского гражданства.
1985 получает французское гражданство.
1990 Президиум Верховного Совета СССР возвращает Оскару Рабину советское гражданство.
1994 В Париже трагически оборвалась жизнь Александра Рабина.
2006 Посол России во Франции вручает Оскару Яковлевичу Рабину и Валентине Евгеньевне Кропивницкой новые российские паспорта. Оскар Рабин становится лауреатом Государственной премии «Инновация» в номинации «За творческий вклад в развитие современного искусства».
Живет и работает в Париже.