На благое просвещение

Авторы: Елизавета Аносова

Музеи старой Москвы: Что стало с ними сегодня? Многие ли из них, созданных в XIX веке, продолжают жить в наши дни, по-прежнему услаждая душу и глаз благодарного посетителя?

Новый, 1861 год ученый мир Петербурга встречал в яростном негодовании. «В Петербурге пронесся слух, что Румянцевский музей будет переведен в Москву, само здание продано, а собрание рукописей, книг и прочие коллекции переданы в московский университет: Долгом считаем выразить наше убеждение, что такое нарушение прав Петербурга на один из его лучших исторических памятников было бы невознаградимой потерею для здешних исследователей русской истории и древностей», — протестовало петербургское ученое сословие.

А как славно все начиналось! В 1828 году император Николай I подписал рескрипт, в соответствии с которым завещанные отечеству графом Николаем Петровичем Румянцевым (1754-1826) огромная библиотека и коллекции, получив название «Румянцевский музеум», стали государственным учреждением. Первоначально собрание предназначалось исключительно «драгоценному рассаднику российского рыцарства», то есть для пажеского и кадетского корпусов. Позже, решив, что умаляется польза, которую может принести музей, его было решено сделать общедоступным. «Румянцевский музеум» поступил в ведение министерства народного просвещения. На фронтоне фасада дома графа на Английской набережной появилась надпись позолоченными буквами: «От государственного канцлера графа Румянцева на благое просвещение».

К 1860 году здание обветшало, и князь В.Ф. Одоевский, директор музея, не добившись средств на капитальный ремонт, предложил ряд мер для сохранения собрания. Однако, к великому сокрушению ученых, хлопоты о том, «чтобы пожертвованное народу достояние не ездило с квартиры на квартиру и чтоб заключающий его дом остался навеки цел», не увенчались успехом. Вот тогда попечитель московских учебных заведений генерал-майор Николай Васильевич Исаков, ревностно преданный делу и считавший одной из главных своих задач — создать в Москве публичную библиотеку наподобие петербургской, употребил все возможности, чтобы добиться перевода коллекций канцлера Румянцева в Москву. Его письмо министру народного просвещения пронизано и дипломатичностью, и решительной настойчивостью человека, берущего на себя полную ответственность за судьбу музея. Исаков писал, что передать румянцевские коллекции в императорский Эрмитаж, в Публичную библиотеку или какому-нибудь обществу, как предлагал Одоевский, — значит обречь ценности на забвение, растворившись в собраниях, они станут «жертвою полного невнимания публики». Сделать же коллекции основанием публичного музея-библиотеки в Москве — значит дать им назначение более полезное, чем настоящее.

Решая возникший тогда впервые, а впоследствии не раз повторявшийся в музейной практике вопрос, сохранять завещанную коллекцию в неприкосновенности или сообразуясь с обстоятельствами дать ей новую жизнь, Исаков не колебался: «Принесенный дар остается достоянием всей России, и если ему суждено, постепенно переносясь, положить основание в нескольких пунктах пространной империи учреждениям, подобным Публичной императорской библиотеке, то можно ли не сознаться, что лучшей участи нельзя желать памяти всякого завещателя».

Высочайшее соизволение на перевод музея в Москву предусматривало нераздельность коллекций и сохранение имени учредителя музея.

Исаков предложил для размещения музея красивейшее здание Москвы — Пашков дом, великолепное творение В.А. Баженова. Не прося денег из казны, а используя средства подчиненного ему Московского университета и частные пожертвования (три тысячи рублей коллекционера К.Т. Солдатенкова и одну тысячу рублей купца К.П. Попова), он начал преобразовывать баженовский дворец для музейной жизни. Ломались перегородки, создавались просторные залы для размещения библиотеки и коллекций; чтобы обезопасить музей от пожара, вместо голландских печей было устроено «пневматическое отопление», налажена работа машины для поднятия воды из колодца в подвале по трубам наверх. Две комнаты были перекрыты каменными сводами, деревянный пол в них был заменен плитами, железными сделаны двери и ставни — так устроили помещение для хранения драгоценных рукописей, старопечатных и редких книг из собрания Румянцева. Освещения не было, поэтому время посещения определялось с 10 до 3 часов дня зимой и до 4-х — летом.

9 мая 1862 года в первой музейной экспозиции предстало все, что в течение жизни увлеченно, со страстью любителя и знанием ученого собирал граф Румянцев: древние рукописи, книги по истории и культуре народов России, минералы редкой красоты, старинные монеты (греческие, римские, восточные), гербарий и этнографические редкости, привезенные из первого кругосветного плавания, организованного по инициативе графа и на его средства. Библиотека графа, 28744 тома, расположилась в большом зале с вновь устроенной верхней широкой галереей. Рядом, но так, чтобы условия «отдельности» не нарушались, поместили библиотеку университета.

Полностью был сохранен созданный С.П. Румянцевым, братом канцлера, зал «воспоминаний семейных», включавший и галерею фамильных портретов. Учредитель музея граф Н.П. Румянцев предстал в парадном портрете (выполнен Дж. Доу) полным достоинства просвещенным вельможей . О военной и дипломатической деятельности семейства Румянцевых напоминали мраморная статуя «Мир» работы итальянского скульптора А. Кановы, заказанная канцлером в память о трех мирных договорах, и картина Ст. Торелли «Аллегория на победу Екатерины II над турками и татарами», прославлявшая успехи русской армии в Первой русско-турецкой войне. Рядом с императрицей, представшей в образе Минервы, среди первых кавалеров ордена святого Георгия — главнокомандующий П.А. Румянцев, отец канцлера, получивший за победы, одержанные в этой войне, почетное добавление к фамилии — Задунайский.

Коллекции графа положили начало минералогическому, нумизматическому, этнографическому и археологическому отделам; коллекция университета — зоологическому. Особенный интерес москвичей ко всему отечественному и старинному определил открытие отдела славянских и греческих рукописей. Свое знаменитое собрание афонских памятников, состоящее из подлинников (греческие иконы, пергаменные рукописи, византийские эмали), прорисей, слепков, фотографий, по приглашению музея выставил П.И. Севастьянов. Так впервые в России был создан отдел христианских древностей.

Отделение изящных искусств должно было воплотить надежды москвичей. Москва давно, в аристократических салонах, в университетских и художественных кругах, создала в мечтах громадный музей выдающихся памятников мирового искусства — центр эстетического и художественного воспитания, просвещения, образования. Пусть не подлинники, но слепки, копии, фотографии, рисунки, гравюры представят всю историю мирового искусства. Конечно, московский музей должен иметь и подлинные произведения европейских и русских мастеров, старых и современных, и хорошо, если эти произведения будут первоклассными. Одно из «трех знатнейших художеств» — архитектура была представлена в витринах фотографиями памятников зодчества всех веков. Мечтая в будущем видеть модели лучших творений мировой архитектуры, в зал из Оружейной палаты перенесли модель Кремлевского дворца В.А. Баженова. Для скульптуры специально перестроили небольшое здание (рядом с главным домом), сделав особо прочный пол. Залы в два света и залы со сводами приняли слепки с греческой скульптуры, принадлежащие университету, и дар великой княгини Елены Павловны — слепки с рельефов ассирийских дворцов, а также египетской и греческой скульптуры — все, чем гордится Британский музей.

Император Александр II пожаловал московскому музею из собрания Эрмитажа более 20 тысяч графических листов и 201 картину европейских мастеров, ставших основой гравюрного кабинета и отдела западной живописи. Среди поступивших произведений обнаружили жемчужину — картину Рембрандта «Артасеркс, Аман и Эсфирь». Никогда, даже в дни ремонта зала голландской живописи, это произведение не покидало экспозиции, его переносили в любой доступный для посещения зал.

В июне 1862 года в экспозиции появилась картина А.А. Иванова «Явление Христа народу» — «царский подарок» императора, и первая государственная галерея русской живописи в Москве начала свое существование в форме музея одной картины.

Официальное открытие Московского Публичного и Румянцевского музеев и библиотеки состоялось в январе 1863 года. Музей обладал 203 картинами западных мастеров и 5 работами русских живописцев. Спустя полвека в собрании было уже 650 картин западных мастеров и 950 картин русских художников. Куплено было лишь одно произведение — картина «Святой Иероним» работы Солимены. Румянцевский музей — московский храм науки и искусства, как все храмы, создавался всем миром, на пожертвования.

Как формировалась галерея русской живописи?

Благодаря ходатайству неутомимого Исакова музей в 1867 году получил еще один дар императора — коллекцию Ф.И. Прянишникова, директора почтового департамента, одного из первых собирателей произведений русской школы. Его собрание, представленное 173 картинами 84 мастеров, современники называли «пантеоном русской живописи». Туда входили подлинные жемчужины: работы Д.Г. Левицкого (портрет священника, просветителя и книгоиздателя Н.И. Новикова, уникальный для XVIII века парадный портрет крепостного Н.А. Сеземова), Ф.Я. Алексеева («Вид Цвингера в Дрездене»), К.П. Брюллова («Автопортрет» 1848 года, эскиз «Нашествие Гензериха на Рим» и др.), картины А.Г. Венецианова, О.А. Кипренского, В.А. Тропинина («Кружевница»), пейзажи Сильвестра Щедрина («Новый Рим. Замок св. Ангела», «Малая гавань в Сорренто», «Терраса на берегу моря»), М.Н. Воробьева («Осенняя ночь в Петербурге»), жанры П.А. Федотова («Свежий кавалер», «Сватовство майора», «Вдовушка»). Эта коллекция еще в Петербурге произвела сильное впечатление на молодого П.М. Третьякова, и он твердо решил создать свою галерею национальной живописи. Уже в 1856 году в его доме появились первые работы русских художников.

В отчетах Румянцевского музея ежегодно публиковались имена дарителей, с равной признательностью каждому независимо от его положения и характера дара. Среди них были представители известных дворянских фамилий — П.А. Вяземский, В.А. Нарышкин, помещик Можайского уезда П.И. Лайкевич, профессор Ф.В. Чижов, новые коллекционеры — купцы П.М. Третьяков, Д.И. Щукин, А.П. Бахрушин, художники Я.С. Корнилов, А.П. Боголюбов, сотрудники Румянцевского музея: Этот список свидетельствует, что идеей общественного служения в XIX веке в России прониклись люди различных сословий и рода занятий. Невозможно перечислить все поступающие в дар картины, но хотелось бы отметить некоторые: портрет канцлера Г.И. Головкина работы И.И. Никитина — дар потомков графа, «Аполлон, Гиацинт и Кипарис, занимающиеся музыкой и пением» из собрания А.С. Хомякова, галерея фамильных портретов, выполненная Левицким, Боровиковским, Брюлловым и подаренная наследниками архитектора Н.А. Львова. Семь произведений А.А. Иванова (первоначальный эскиз лучшей картины русского «высокого» классицизма «Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора», два этюда к «Явлению Христа Марии Магдалине»), «Вирсавия» К.П. Брюллова, пейзажи С.Ф. Щедрина, М.И. Лебедева, «Автопортрет на фоне окна с видом на Кремль» В.А. Тропинина из коллекции издателя, библиофила К.Т. Солдатенкова расширили музейное собрание первой половины XIX века. Оно пополнялось и в начале XX века, в том числе и пожертвованиями киевского инженера М.К. Фабрициуса, нефтепромышленника Л.К. Зубалова. Благодаря Солдатенкову в коллекции появились работы мастеров второй половины XIX века: авторские повторения «Тайной вечери» и «Христа в Гефсиманском саду» Н.Н. Ге, этюды В.Д. Поленова, «Переселенцы» С.В. Иванова, жанры Ф.С. Журавлева, Н.А. Касаткина, С.А. Коровина, пейзажи В.В. Переплетчикова, С.Ю. Жуковского. Число работ мастеров этого времени увеличилось с поступлением коллекции И.П. Свешникова, почетного гражданина города Переславль-Залесский.

Надежды устроителей Румянцевского музея осуществились — в нем была представлена русская школа живописи. Правда, неровно: если о живописи XVIII и первой половины XIX века свидетельствовали первоклассные произведения лучших мастеров, то в собрании второй половины XIX века работ ведущих живописцев было немного — «Чаепитие в Мытищах», «Проводы покойника» В.Г. Перова, «Пасечник» И.Н. Крамского, «Весна — большая вода», «Вечер», «У ручья» И.И. Левитана, эскиз к картине В.И. Сурикова «Степан Разин», портрет И.С. Тургенева работы И.Е. Репина.

Итак, постоянная экспозиция давала представление об историческом развитии русской и об основных школах европейской живописи. М.М. Львова и К.Т. Солдатенков пожелали сохранить целостность своих даров, и в музее появились два зала личных коллекций.

За 50 лет работы музея с использованием его постоянно богатеющих фондов было организовано девять выставок (памяти Екатерины Великой и А.А. Иванова, юбилейные в честь А.С. Пушкина и К.П. Брюллова, по поводу открытия памятника Н.В. Гоголю и др.).

После Октябрьской революции, когда стали создаваться профильные научно организованные музеи, художественные коллекции Румянцевского музея рассеялись. В 1925 году все пространство баженовского дворца заняла библиотека, при которой был сохранен мемориальный Румянцевский кабинет. Произведения европейских мастеров были переданы в Музей изящных искусств. Третьяковская галерея приняла 328 лучших картин русских художников, и история двух веков отечественного искусства с максимальной полнотой предстала в залах, выстроенных Третьяковым. 1304 картины поступили в распоряжение 78 музеев в 67 городах5.

«Чья предсмертная мысль не была бы утешена, предвидя, что основание, заложенное им на берегах Невы, разрастется со временем в храме просвещения по отдаленным местам отечества», — убеждал в 1861 году своих оппонентов Исаков. Музеи бесследно не исчезают. Художественные произведения из собрания Румянцевского музея по-прежнему в музейных залах, подробнейшие летописи — ежегодные отчеты, каталоги, путеводители, издания, «вестники», «труды» — и поныне хранят его жизнь. О картинах заботятся новые хранители, а каталоги обязательно указывают прежнего владельца: Румянцевский музей.

 
Ф.Я. Алексеев. Внутренний вид двора с садом. Лоджия в Венеции. Копия с А. Каналетто. Вторая половина XVIII века. Х., м. 74,5х46,4. Дар князя П.А. Вяземского Румянцевскому музею. Государственная Третьяковская галерея. Москва
Ф.Я. Алексеев. Внутренний вид двора с садом. Лоджия в Венеции. Копия с А. Каналетто. Вторая половина XVIII века. Х., м. 74,5х46,4. Дар князя П.А. Вяземского Румянцевскому музею. Государственная Третьяковская галерея. Москва
В.Л. Боровиковский (?). Портрет Амвросия Подобедова. Х., м. 141,6х102,3. Дар П.М. Третьякова Румянцевскому музею. Государственная Третьяковская галерея. Москва
В.Л. Боровиковский (?). Портрет Амвросия Подобедова. Х., м. 141,6х102,3. Дар П.М. Третьякова Румянцевскому музею. Государственная Третьяковская галерея. Москва
П.А. Федотов. Сватовство майора. 1848. Х., м. 58,3х75,4. Поступила в Румянцевский музей в составе коллекции Ф.И. Прянишникова. Государственная Третьяковская галерея. Москва
П.А. Федотов. Сватовство майора. 1848. Х., м. 58,3х75,4. Поступила в Румянцевский музей в составе коллекции Ф.И. Прянишникова. Государственная Третьяковская галерея. Москва
Ф.Б. Лорье. Вид Моховой улицы и дома Пашкова. 1799. Офорт, резец. 57,5х70,5. Государственная Третьяковская галерея. Москва
Ф.Б. Лорье. Вид Моховой улицы и дома Пашкова. 1799. Офорт, резец. 57,5х70,5. Государственная Третьяковская галерея. Москва
Дж. Доу. Портрет Н.П. Румянцева. 1828. Х., м. 241х155. Российская государственная библиотека. Москва
Дж. Доу. Портрет Н.П. Румянцева. 1828. Х., м. 241х155. Российская государственная библиотека. Москва
А.А. Иванов. Явление Христа народу. 1837-1857. Х., м. 540х750. Дар императора Александра II Румянцевскому музею. Государственная Третьяковская галерея. Москва
А.А. Иванов. Явление Христа народу. 1837-1857. Х., м. 540х750. Дар императора Александра II Румянцевскому музею. Государственная Третьяковская галерея. Москва
И.И. Левитан. Весна - большая вода. 1897. Х., м. 64,2х57,5. Поступила в Румянцевский музей в составе коллекции К.Т. Солдатенкова. Государственная Третьяковская галерея. Москва
И.И. Левитан. Весна - большая вода. 1897. Х., м. 64,2х57,5. Поступила в Румянцевский музей в составе коллекции К.Т. Солдатенкова. Государственная Третьяковская галерея. Москва
Ст. Торелли. Аллегория на победу Екатерины II над турками и татарами. 1772. Х., м. 205х347. Дар императора Николая I Залу
Ст. Торелли. Аллегория на победу Екатерины II над турками и татарами. 1772. Х., м. 205х347. Дар императора Николая I Залу "воспоминаний семейных" "Румянцевского музеума". Государственная Третьяковская галерея. Москва
Д.Г. Левицкий. Портрет М.А. Дьяковой. 1778. Х., м. 61х50. Дар М.М. Львовой Румянцевскому музею. Государственная Третьяковская галерея. Москва
Д.Г. Левицкий. Портрет М.А. Дьяковой. 1778. Х., м. 61х50. Дар М.М. Львовой Румянцевскому музею. Государственная Третьяковская галерея. Москва
Журнал «Русское искусство»

1923 – Журнал «Русское Искусство» в 1923 году

№ 1/2004 – «Союз русских художников»

№ 2/2004 – «Санкт-Петербург»

№ 3/2004 – «Коллекции русского искусства за рубежом»

№ 4/2004 – «Графика в музеях и частных коллекциях России»

№ 1/2005 – «Москва художественная»

№ 2/2005 – «Открытия в искусстве и искусствознании»

№ 3/2005 – «Русская Швейцария»

№ 4/2005– «Ратная слава России»

№ 1/2006– «Встреча искусств»

№ 2/2006– «Русская провинция»

№ 3/2006– «Искусство императорского двора»

№ 4/2006 – «Жизнь художника как произведение искусства»

№ 1/2007 – «Коллекционеры и благотворители»

№ 2/2007 – «Почтовые миниатюры: марка и открытка в художественном пространстве»

№ 3/2007 – «Россия — Германия. Диалог культур»

№ 4/2007 – «Изящные искусства и словесность»

№ 1/2008 – «Семья Третьяковых. Жизнь в искусстве»

№ 2/2008 – «Впервые – через 85 лет – публикация I номера журнала «Русское Искусство» за 1923 год»

№ 3/2008 – «Художественное наследие 60-х годов ХХ века»

№ 4/2008 – «Сенсации в искусстве. Открытия. Гипотезы»

№ 1/2009 – «Русская икона»

№ 2/2009 – Переиздание сдвоенного (II и III номеров) выпуска «Русского искусства» 1923 года