На благое просвещение

Новый, 1861 год ученый мир Петербурга встречал в яростном негодовании. «В Петербурге пронесся слух, что Румянцевский музей будет переведен в Москву, само здание продано, а собрание рукописей, книг и прочие коллекции переданы в московский университет: Долгом считаем выразить наше убеждение, что такое нарушение прав Петербурга на один из его лучших исторических памятников было бы невознаградимой потерею для здешних исследователей русской истории и древностей», — протестовало петербургское ученое сословие.

А как славно все начиналось! В 1828 году император Николай I подписал рескрипт, в соответствии с которым завещанные отечеству графом Николаем Петровичем Румянцевым (1754-1826) огромная библиотека и коллекции, получив название «Румянцевский музеум», стали государственным учреждением. Первоначально собрание предназначалось исключительно «драгоценному рассаднику российского рыцарства», то есть для пажеского и кадетского корпусов. Позже, решив, что умаляется польза, которую может принести музей, его было решено сделать общедоступным. «Румянцевский музеум» поступил в ведение министерства народного просвещения. На фронтоне фасада дома графа на Английской набережной появилась надпись позолоченными буквами: «От государственного канцлера графа Румянцева на благое просвещение».

К 1860 году здание обветшало, и князь В.Ф. Одоевский, директор музея, не добившись средств на капитальный ремонт, предложил ряд мер для сохранения собрания. Однако, к великому сокрушению ученых, хлопоты о том, «чтобы пожертвованное народу достояние не ездило с квартиры на квартиру и чтоб заключающий его дом остался навеки цел», не увенчались успехом. Вот тогда попечитель московских учебных заведений генерал-майор Николай Васильевич Исаков, ревностно преданный делу и считавший одной из главных своих задач — создать в Москве публичную библиотеку наподобие петербургской, употребил все возможности, чтобы добиться перевода коллекций канцлера Румянцева в Москву. Его письмо министру народного просвещения пронизано и дипломатичностью, и решительной настойчивостью человека, берущего на себя полную ответственность за судьбу музея. Исаков писал, что передать румянцевские коллекции в императорский Эрмитаж, в Публичную библиотеку или какому-нибудь обществу, как предлагал Одоевский, — значит обречь ценности на забвение, растворившись в собраниях, они станут «жертвою полного невнимания публики». Сделать же коллекции основанием публичного музея-библиотеки в Москве — значит дать им назначение более полезное, чем настоящее.

Решая возникший тогда впервые, а впоследствии не раз повторявшийся в музейной практике вопрос, сохранять завещанную коллекцию в неприкосновенности или сообразуясь с обстоятельствами дать ей новую жизнь, Исаков не колебался: «Принесенный дар остается достоянием всей России, и если ему суждено, постепенно переносясь, положить основание в нескольких пунктах пространной империи учреждениям, подобным Публичной императорской библиотеке, то можно ли не сознаться, что лучшей участи нельзя желать памяти всякого завещателя».

Высочайшее соизволение на перевод музея в Москву предусматривало нераздельность коллекций и сохранение имени учредителя музея.

Исаков предложил для размещения музея красивейшее здание Москвы — Пашков дом, великолепное творение В.А. Баженова. Не прося денег из казны, а используя средства подчиненного ему Московского университета и частные пожертвования (три тысячи рублей коллекционера К.Т. Солдатенкова и одну тысячу рублей купца К.П. Попова), он начал преобразовывать баженовский дворец для музейной жизни. Ломались перегородки, создавались просторные залы для размещения библиотеки и коллекций; чтобы обезопасить музей от пожара, вместо голландских печей было устроено «пневматическое отопление», налажена работа машины для поднятия воды из колодца в подвале по трубам наверх. Две комнаты были перекрыты каменными сводами, деревянный пол в них был заменен плитами, железными сделаны двери и ставни — так устроили помещение для хранения драгоценных рукописей, старопечатных и редких книг из собрания Румянцева. Освещения не было, поэтому время посещения определялось с 10 до 3 часов дня зимой и до 4-х — летом.

9 мая 1862 года в первой музейной экспозиции предстало все, что в течение жизни увлеченно, со страстью любителя и знанием ученого собирал граф Румянцев: древние рукописи, книги по истории и культуре народов России, минералы редкой красоты, старинные монеты (греческие, римские, восточные), гербарий и этнографические редкости, привезенные из первого кругосветного плавания, организованного по инициативе графа и на его средства. Библиотека графа, 28744 тома, расположилась в большом зале с вновь устроенной верхней широкой галереей. Рядом, но так, чтобы условия «отдельности» не нарушались, поместили библиотеку университета.

Полностью был сохранен созданный С.П. Румянцевым, братом канцлера, зал «воспоминаний семейных», включавший и галерею фамильных портретов. Учредитель музея граф Н.П. Румянцев предстал в парадном портрете (выполнен Дж. Доу) полным достоинства просвещенным вельможей . О военной и дипломатической деятельности семейства Румянцевых напоминали мраморная статуя «Мир» работы итальянского скульптора А. Кановы, заказанная канцлером в память о трех мирных договорах, и картина Ст. Торелли «Аллегория на победу Екатерины II над турками и татарами», прославлявшая успехи русской армии в Первой русско-турецкой войне. Рядом с императрицей, представшей в образе Минервы, среди первых кавалеров ордена святого Георгия — главнокомандующий П.А. Румянцев, отец канцлера, получивший за победы, одержанные в этой войне, почетное добавление к фамилии — Задунайский.

Коллекции графа положили начало минералогическому, нумизматическому, этнографическому и археологическому отделам; коллекция университета — зоологическому. Особенный интерес москвичей ко всему отечественному и старинному определил открытие отдела славянских и греческих рукописей. Свое знаменитое собрание афонских памятников, состоящее из подлинников (греческие иконы, пергаменные рукописи, византийские эмали), прорисей, слепков, фотографий, по приглашению музея выставил П.И. Севастьянов. Так впервые в России был создан отдел христианских древностей.

Отделение изящных искусств должно было воплотить надежды москвичей. Москва давно, в аристократических салонах, в университетских и художественных кругах, создала в мечтах громадный музей выдающихся памятников мирового искусства — центр эстетического и художественного воспитания, просвещения, образования. Пусть не подлинники, но слепки, копии, фотографии, рисунки, гравюры представят всю историю мирового искусства. Конечно, московский музей должен иметь и подлинные произведения европейских и русских мастеров, старых и современных, и хорошо, если эти произведения будут первоклассными. Одно из «трех знатнейших художеств» — архитектура была представлена в витринах фотографиями памятников зодчества всех веков. Мечтая в будущем видеть модели лучших творений мировой архитектуры, в зал из Оружейной палаты перенесли модель Кремлевского дворца В.А. Баженова. Для скульптуры специально перестроили небольшое здание (рядом с главным домом), сделав особо прочный пол. Залы в два света и залы со сводами приняли слепки с греческой скульптуры, принадлежащие университету, и дар великой княгини Елены Павловны — слепки с рельефов ассирийских дворцов, а также египетской и греческой скульптуры — все, чем гордится Британский музей.

Император Александр II пожаловал московскому музею из собрания Эрмитажа более 20 тысяч графических листов и 201 картину европейских мастеров, ставших основой гравюрного кабинета и отдела западной живописи. Среди поступивших произведений обнаружили жемчужину — картину Рембрандта «Артасеркс, Аман и Эсфирь». Никогда, даже в дни ремонта зала голландской живописи, это произведение не покидало экспозиции, его переносили в любой доступный для посещения зал.

В июне 1862 года в экспозиции появилась картина А.А. Иванова «Явление Христа народу» — «царский подарок» императора, и первая государственная галерея русской живописи в Москве начала свое существование в форме музея одной картины.

Официальное открытие Московского Публичного и Румянцевского музеев и библиотеки состоялось в январе 1863 года. Музей обладал 203 картинами западных мастеров и 5 работами русских живописцев. Спустя полвека в собрании было уже 650 картин западных мастеров и 950 картин русских художников. Куплено было лишь одно произведение — картина «Святой Иероним» работы Солимены. Румянцевский музей — московский храм науки и искусства, как все храмы, создавался всем миром, на пожертвования.

Как формировалась галерея русской живописи?

Благодаря ходатайству неутомимого Исакова музей в 1867 году получил еще один дар императора — коллекцию Ф.И. Прянишникова, директора почтового департамента, одного из первых собирателей произведений русской школы. Его собрание, представленное 173 картинами 84 мастеров, современники называли «пантеоном русской живописи». Туда входили подлинные жемчужины: работы Д.Г. Левицкого (портрет священника, просветителя и книгоиздателя Н.И. Новикова, уникальный для XVIII века парадный портрет крепостного Н.А. Сеземова), Ф.Я. Алексеева («Вид Цвингера в Дрездене»), К.П. Брюллова («Автопортрет» 1848 года, эскиз «Нашествие Гензериха на Рим» и др.), картины А.Г. Венецианова, О.А. Кипренского, В.А. Тропинина («Кружевница»), пейзажи Сильвестра Щедрина («Новый Рим. Замок св. Ангела», «Малая гавань в Сорренто», «Терраса на берегу моря»), М.Н. Воробьева («Осенняя ночь в Петербурге»), жанры П.А. Федотова («Свежий кавалер», «Сватовство майора», «Вдовушка»). Эта коллекция еще в Петербурге произвела сильное впечатление на молодого П.М. Третьякова, и он твердо решил создать свою галерею национальной живописи. Уже в 1856 году в его доме появились первые работы русских художников.

В отчетах Румянцевского музея ежегодно публиковались имена дарителей, с равной признательностью каждому независимо от его положения и характера дара. Среди них были представители известных дворянских фамилий — П.А. Вяземский, В.А. Нарышкин, помещик Можайского уезда П.И. Лайкевич, профессор Ф.В. Чижов, новые коллекционеры — купцы П.М. Третьяков, Д.И. Щукин, А.П. Бахрушин, художники Я.С. Корнилов, А.П. Боголюбов, сотрудники Румянцевского музея: Этот список свидетельствует, что идеей общественного служения в XIX веке в России прониклись люди различных сословий и рода занятий. Невозможно перечислить все поступающие в дар картины, но хотелось бы отметить некоторые: портрет канцлера Г.И. Головкина работы И.И. Никитина — дар потомков графа, «Аполлон, Гиацинт и Кипарис, занимающиеся музыкой и пением» из собрания А.С. Хомякова, галерея фамильных портретов, выполненная Левицким, Боровиковским, Брюлловым и подаренная наследниками архитектора Н.А. Львова. Семь произведений А.А. Иванова (первоначальный эскиз лучшей картины русского «высокого» классицизма «Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора», два этюда к «Явлению Христа Марии Магдалине»), «Вирсавия» К.П. Брюллова, пейзажи С.Ф. Щедрина, М.И. Лебедева, «Автопортрет на фоне окна с видом на Кремль» В.А. Тропинина из коллекции издателя, библиофила К.Т. Солдатенкова расширили музейное собрание первой половины XIX века. Оно пополнялось и в начале XX века, в том числе и пожертвованиями киевского инженера М.К. Фабрициуса, нефтепромышленника Л.К. Зубалова. Благодаря Солдатенкову в коллекции появились работы мастеров второй половины XIX века: авторские повторения «Тайной вечери» и «Христа в Гефсиманском саду» Н.Н. Ге, этюды В.Д. Поленова, «Переселенцы» С.В. Иванова, жанры Ф.С. Журавлева, Н.А. Касаткина, С.А. Коровина, пейзажи В.В. Переплетчикова, С.Ю. Жуковского. Число работ мастеров этого времени увеличилось с поступлением коллекции И.П. Свешникова, почетного гражданина города Переславль-Залесский.

Надежды устроителей Румянцевского музея осуществились — в нем была представлена русская школа живописи. Правда, неровно: если о живописи XVIII и первой половины XIX века свидетельствовали первоклассные произведения лучших мастеров, то в собрании второй половины XIX века работ ведущих живописцев было немного — «Чаепитие в Мытищах», «Проводы покойника» В.Г. Перова, «Пасечник» И.Н. Крамского, «Весна — большая вода», «Вечер», «У ручья» И.И. Левитана, эскиз к картине В.И. Сурикова «Степан Разин», портрет И.С. Тургенева работы И.Е. Репина.

Итак, постоянная экспозиция давала представление об историческом развитии русской и об основных школах европейской живописи. М.М. Львова и К.Т. Солдатенков пожелали сохранить целостность своих даров, и в музее появились два зала личных коллекций.

За 50 лет работы музея с использованием его постоянно богатеющих фондов было организовано девять выставок (памяти Екатерины Великой и А.А. Иванова, юбилейные в честь А.С. Пушкина и К.П. Брюллова, по поводу открытия памятника Н.В. Гоголю и др.).

После Октябрьской революции, когда стали создаваться профильные научно организованные музеи, художественные коллекции Румянцевского музея рассеялись. В 1925 году все пространство баженовского дворца заняла библиотека, при которой был сохранен мемориальный Румянцевский кабинет. Произведения европейских мастеров были переданы в Музей изящных искусств. Третьяковская галерея приняла 328 лучших картин русских художников, и история двух веков отечественного искусства с максимальной полнотой предстала в залах, выстроенных Третьяковым. 1304 картины поступили в распоряжение 78 музеев в 67 городах5.

«Чья предсмертная мысль не была бы утешена, предвидя, что основание, заложенное им на берегах Невы, разрастется со временем в храме просвещения по отдаленным местам отечества», — убеждал в 1861 году своих оппонентов Исаков. Музеи бесследно не исчезают. Художественные произведения из собрания Румянцевского музея по-прежнему в музейных залах, подробнейшие летописи — ежегодные отчеты, каталоги, путеводители, издания, «вестники», «труды» — и поныне хранят его жизнь. О картинах заботятся новые хранители, а каталоги обязательно указывают прежнего владельца: Румянцевский музей.