«Символы моих духовных узнаний»: медитативные рисунки Андрея Белого

В том, что поэт, прозаик и теоретик русского символизма предстал перед публикой как художник, ничего удивительного нет. Писатель рисующий – достаточно широко распространенное явление, и Андрей Белый не был здесь исключением: рисовать любил, хотя профессионально этому нигде не учился. На художественном поприще, как и на поприще литературном, он проявил свое незаурядное дарование и безусловную, даже шокирующую оригинальность. Уникальная выставка привезена из Швейцарии, из архива «Rudolf Steiner-Nachlaßverwaltung», находящегося в Дорнахе, маленьком местечке недалеко от Базеля и почти на границе с Германией.

С середины 1910-х годов крошечный Дорнах стал претендовать на звание духовной столицы Европы. Там поселился немецкий философ и мистик Рудольф Штейнер, создатель антропософии – учения о том, как изменить, освободить человеческое сознание и достигнуть познания высших, духовных миров, невидимых оку непосвященного. Там подле Штейнера поселились его последователи из разных стран, чтобы всем вместе своими руками возводить величественное здание «Гетеанума», антропософского центра и «храма духа». Среди первых дорнахцев и строителей Гетеанума был и Андрей Белый, крупнейший мистик среди русских писателей и крупнейший писатель среди русских мистиков. Он приехал в Дорнах в 1914 году и покинул его в 1916-м в связи с призывом на воинскую службу. Однако антропософский, самый загадочный, интригующий и интересный период его биографии начался чуть раньше.

В мае 1912 года Андрей Белый с молодой женой, художницей Асей Тургеневой, приехал к Штейнеру в Кельн, чтобы познакомиться с философом и задать ему несколько мучающих жизненных вопросов и (мода на Штейнера в России тогда уже начиналась). Внешний облик проповедника, его взгляд, звук его голоса, первая беседа, первая прослушанная лекция – все это произвело на Белого и его спутницу столь сильное впечатление, что быстро вызрело решение радикально изменить прежнюю, бессмысленную, как казалось в тот момент, жизнь и идти вслед за новым учителем. «Да, какую-то перешел я черту, разделявшую жизнь на две части: до мая 1912 года; и – после»(1), – подчеркивал он впоследствии. Периодом «жизни по Штейнеру» – так Белый называл 1912–1916 годы – датированы представленные на выставке рисунки и материалы.

Вскоре после судьбоносной майской встречи Белый с Асей вступили в антропософское общество и были приняты в эзотерическую школу, занятия в которой проходили под непосредственным руководством Штейнера и в постоянном контакте с ним. Белый получил конкретные рекомендации по медитированию, дыхательным и прочим упражнениям, тренировке воли, мысли, памяти и сверхчувственных способностей. Результаты занятий оказались ошеломляющими. Так, по крайней мере, оценивал свои достижения и переживания сам поэт. За короткий срок антропософ-неофит научился оценивать состояние своей ауры, ощущать эфирное и астральное тело, и даже – если опять-таки верить его воспоминаниям и письмам – выходить из физического тела и проникать в мир духовных сущностей. Происходящее с ним весьма точно изложено в стихотворении «Воспоминание», написанном в 1914 году в дорнахский период:

Мы – ослепленные, пока в душе не вскроем
Иных миров знакомое зерно.
В моей груди отражено оно.
И вот – зажгло знакомым, грозным зноем.

И вспыхнула, и осветилась мгла.
Все вспомнилось – не поднялось вопроса:
В какие-то кипящие колеса
Душа моя, расплавясь, протекла.

О ходе оккультной работы над собой, о видениях и откровениях, его переполнявших, писатель-ученик отчитывался перед учителем. В качестве формы отчетности он выбрал схемы и рисунки: «…с затруднением выражаяся по-немецки, не мог совершенно отчетливо высказать то, что меня волновало, ему… выдумал новый способ общения с Штейнером: я рисовал ему мысли-вопросы мои, и на эти-то схемы он мне отвечал – часто схемами, отвечал вполне ясно, конкретно… Бывало: сижу за столом; за другим столом Ася: кругом веера из листов исчерченной схемами белой бумаги (отчеты для Штейнера) … мы … отдавалися медитациям (вечером, утром, средь дня); и продумывали получаемый в медитациях опыт… и – конкретно переживали переплавленье способностей» (2).

«Переплавленье способностей» вело к обретению нового видения, нового зрения. Суть открывшегося Белый впоследствии будет описывать как в мемуарной и художественной прозе, так и, конечно же, в стихах:

Я засыпал: стремительные мысли
Какими-то спиралями неслись
Приоткрывалась в сознающем смысле
Сознанию не явленная высь.

Звезда... Она — в непеременном блеске, –
Но бегает летучий луч звезды
Алмазами по зеркалу воды
И блещущие чертит арабески.

Однако первоначальное воплощение эти прозрения получили в зарисовках, предназначавшихся для себя, для самых близких людей (например, для жены Аси) и прежде всего для Штейнера. В «Материале к биографии (интимном)» Белый упоминает о множестве красочных визионерских рисунков того времени, запечатлевших его мысли, чувства и состояния. Он понял, что для мистических переживаний такая форма выражения наиболее адекватна. В итоге технический «отчет о медитациях» стал развертываться в «дневник эскизов, живописующих жизнь ангельских иерархий на луне, солнце, Сатурне в связи с человеком». «Этот человек – я, – признавался Белый в автобиографическом происхождении переданных на бумаге мотивов, – а иерархии – мне звучащие образы… целыми днями я раскрашиваю образы, мной зарисованные (символы моих духовных узнаний) <…> не рисунки, а копии с духовно узренного…»(3)

Перед просветленным взором писателя-символиста, идущего по тернистому пути посвящения, предстали ангелы и архангелы, небесные иерархии и неземные ландшафты, но главные его «духовные узнания» касались природы Христа и лика Софии, «храма» человеческого тела и грядущего Второго пришествия. В период жизни «при Штейнере» оно представлялось Белому как проникновение «Христова импульса» в человеческую душу и – вследствие этого – рождение в человеке нового духовного «я». В этой связи особое значение приобрел образ новорожденного младенца, запечатленный на одном из рисунков в окружении ангелов. Стоящий справа от него человек, сквозь темя которого прорываются восходящие потоки, – образ посвященного, который, подобно Белому, следуя указаниям Штейнера, достиг познания высших миров. Как своеобразный комментарий к этому, а также к ряду других рисунков, могут рассматриваться строфы из программного стихотворения «Антропософии» (1918):

Блистает луч из звездной рукояти,
Как резвый меч;
Мой бедный ум к ногам смущенных братий
Слетает с плеч.

Мы — вспыхнули, но для земли — погасли.
Мы — тихий стих.
Мы — образуем солнечные ясли.
Младенец — в них.

В этой связи кажется вполне закономерным, что дорнахская выставка открылась именно ко дню рождения Андрея Белого. Ведь рождение своего истинного, духовного «я» писатель связывал с тем временем, когда вступил на путь ученичества у Штейнера и передал свой эзотерический опыт в серии медитативных рисунков.

Примечания

1 Андрей Белый. Из воспоминаний. «Начало века» («берлинская редакция»)//Андрей Белый. Собрание сочинений: Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности. Воспоминания о Штейнере. М., 2000. С. 657

2 Там же. С. 653-659

3 Андрей Белый. Материал к биографии (интимный)//«Минувшее»: Исторический альманах. Вып. 6. М., 1992. С. 361