Александра Экстер: «Ода к Вакху» Горация

Обращение Экстер к Les Livres Manuscrits (1) – решительный и ответственный шаг. Художник, которому надлежало войти в сложившееся и очень «французское» искусство. Отмеченное такими шедеврами, как книги Боннара, Дюфи, Матисса, Майоля, Дерена, Брака, Шагала, Лоранса… В искусство, общие принципы которого могут быть охарактеризованы таким высказыванием Анри Матисса: «Книга не нуждается в дополнении иллюстрацией, буквально следующей за текстом. Художник и писатель должны действовать заодно, не смешиваясь, но параллельно. Рисунок должен быть пластическим эквивалентом стиха» (2).

Однако надо сказать, что к Les Livres Manuscrits Экстер обратилась в пору своей творческой зрелости, будучи художником высокой и уверенной маэстрии. Все достигнутое и испытанное в живописи и театре она привнесла в книгу: свой колористический мир, свое понимание ритма и композиции, полнозвучие форм, свое всегдашнее стремление к гармонии. Более того: в Les Livres Manuscrits Экстер не отказалась ни от одного из своих художественных пристрастий, ни от одной из своих склонностей, ни от одной из тем, к которым постоянно возвращалась и в станковом творчестве, и в сценографии. Это – античность, Италия эпохи Возрождения, французская поэзия (Вийон, Ронсар, Бодлер, Рембо).

Стоит вспомнить и о том, что книги Экстер не предназначались для издательств, не были выполнены по чьему-либо заказу, а рождались по одному лишь велению души. И потому они оказались не менее красноречивыми свидетельствами о мире художницы, чем ее холсты и театральные эскизы. Многие из книг Александра Экстер делала специально для своих друзей и учеников: известны экземпляры, выполненные для Веры Мухиной, Эстер Шимеровой (3), Амелии Пелаез (4), Лидии Кабрера (5)…

Не будет преувеличением сказать, что любимым поэтом Экстер был Гораций. В сущности, античность она воспринимала и воссоздавала увиденной сквозь призму его образов и тем. Не менее важными и инспирирующими моментами для нее были и структурные особенности стиха Горация: его ритм и динамика, его композиция, энергия фраз. Все это можно увидеть и ощутить еще в самых ранних произведениях художника: в первых «пуссеновских» композициях и, безусловно, в «Фамире Кифареде»; во множестве живописных работ на античные сюжеты 1930–40-х годов.

К слову, к Горацию Экстер обращалась и во время своих занятий с учениками – было это и в ее киевской, одесской студиях и в парижской «Академии Модерн» Фернана Леже. Эстер Шимерова, парижская студентка художницы, вспоминала: «Экстер часами говорила с нами о литературе. Всегда и по любому поводу возвращалась к литературным темам. Чаще всего в связи с проблемами структуры художественного произведения. Горация она считала непревзойденным мастером композиции и ритма. Особенно – ритма; для Экстер он был почти зримым: взаимодействие восходящих и нисходящих словесных волн, чередование слабых и сильных ритмов, их наложения, чеканный узор фраз… А образы Горация – вещественные, удивительно осязаемые, наглядные. Как они возникают из словесной ткани, как затем растворяются, уступая место другим. Как строит Гораций фон для этих образов…» (6)

Известно несколько книг Экстер на стихи Горация: «Ода к Аполлону», посвященная Вере Мухиной, просто книга нескольких од, «Ода к Вакху» (7), посвященная Эстер Шимеровой… О последней и пойдет речь.

Прежде всего заметим, что вообще иллюстрирование оды – задача совсем не из легких: в оде, как правило, нет сюжетной структуры, коллизии не развернуты, это – лирика размышлений. Но Экстер вовсе и не иллюстрирует «Оду к Вакху», в ее листах нет никаких прямых соответствий той или иной горациевой строфе, той или иной его строчке. И в то же время это отнюдь не серия изображений вообще по поводу Горация.

У Горация две оды к Вакху: 19-я во второй книге од и 25-я – в третьей. Экстер избрала последнюю: на титульном листе так и обозначено. Однако многое из образности 19-й оды привнесено в мир оды другой. Это естественно: два горациевых стиха, в сущности, едины в том экстазе вдохновения, в том опьяняющем восторге перед «блеском извечным» своего героя, которые испытывал поэт: «Вакх, я полон тобой!»

«Небывалое буду петь / И доселе никем в мире не петое!» – кажется, именно эти строки объясняют решение Экстер: все привычное куда-то отступило, растворилось, и глазу открылся преображенный дионисийским вдохновением мир.

«Ода к Вакху» Экстер – это ода цветку, ода краскам, ода цветению и красоте. Если говорить о палитре книги, то она – беспредметна. А главное в ней то, что каждый цвет подается в полную силу, подобно горациевому слову, осязаемо, зримо, материально. И, как в строчках поэта, все сказанное кажется сказанным впервые, цвет у Эсктер ослепляет своей первозданностью, полнотой и силой.

В одах и гимнах то и дело упоминается счастливая страна – где-то за морем, на островах – недосягаемая и желанная. «Место» действия «Оды к Вакху» Экстер именно там – на островах мечты поэта. «Петь ничтожное, дольнее / Больше я не могу!» – восклицает Гораций. И, вторя ему, Экстер дает жизнь миру, в котором разлита пьянящая радость – только она одна, миру, в котором нет увядания и печали. Поразительно, каков он, этот огромный мир – волшебный, возникающий у Экстер в связи с небольшим, всего в шесть строф, стихотворением. Герои его – вакханки, сатиры, нимфы, наяды… Еще – кубки, подносы, вазы, ткани, звериные шкуры… А еще – птицы, бабочки, черепахи, виноградные гроздья и лозы, цветы и листья.

Природные мотивы присутствуют во всех листах книги, они вторгаются даже на страницы, отданные тексту, – то в виде разных орнаментов обрамлений, то в качестве своего рода пластических цезур между фразами. И что характерно: природные мотивы в рукописной книге Экстер никогда не оказываются всего лишь только фоном, обозначением или украшением действия. Они – полноправные его участники, определяющие очень многое, прежде всего – настроение и энергетику происходящего.

Ода Горация выдержана в бурном ритме, в каком-то возбужденном даже. И эта возбужденность сполна передалась листам Экстер. Все вместе они – панорама вакхического празднества, карнавала. И в этом карнавале природный космос, все сущее в нем – растения, животные, люди – объединено глубоким родством. Оно – в непреодолимом стремлении к лицедейству. Экстер словно напоминает о том, что Вакха принято считать создателем театра, что именно на праздник в его честь были сыграны первые пьесы. Сюита изображений и разворачивается как череда театральных сцен, как мелькающие друг за другом эпизоды спектакля.

Искусство Экстер являло себя в разных сферах, но между ними никогда не ощущалось разрывов: каждая естественно продолжала другую, каждая отражалась в другой. Живописные искания художницы отмечены выразительной театральной природой, а ее сценография строилась на собственных же живописных открытиях, в структуре проектов обычного платья всегда давало о себе знать игровое начало, в организации интерьеров – энергичная цветовая драматургия… Театр оказался и контекстом «Оды к Вакху». Неукротимая страсть к игре – едва ли не главное в ней. И, наверное поэтому первое, что вспоминается в связи с книгой Экстер – «Фамира Кифаред» в Камерном театре. Неутихающие цветовые вихри, пронзительные цветовые рифмы, безостановочный круговорот красок и форм в «Оде к Вакху» – все оттуда и все туда, возвращает память в первый спектакль художницы.

«Фамира Кифаред» вспоминается еще и потому, что пластика многих листов «Оды к Вакху» той же природы, что и пластика экстеровских эскизов костюмов к спектаклю Камерного театра. Они были написаны совсем не как обычные «служебные» листы. Все костюмы решались в динамике, в резких ракурсах и стремительных порывах. И если мысленно выстроить в один ряд эскизы к «Фамире Кифареду», то этот ряд и окажется впечатляющей картиной вакхического действа. Общего обнаружится много. И может быть первое, что заметит глаз, – это спектакль тканей: их способность спадать скульптурными складками, струиться и извиваться, взлетать при движении, распрямляться в огромные плоскости и долго парить в воздухе. Так было в спектакле, так происходит и в «Оде к Вакху». В книге, как и в «Фамире Кифареде», античный мотив преображен мощным колористическим темпераментом художницы. Ее густой, звучный, часто ослепительно яркий свет контрастно лепит фигуры. На иных листах этот же цвет заливает пространство потоками ослепляющего синего, зеленого, голубого. В этих потоках завораживающе вспыхивают алые, золотистые, охристые ткани одежд, волшебно фосфоресцируют лица и тела героев.

В книге Экстер ни в чем не изменила своему письму. Здесь, как и в ее станковой живописи, есть продолговатый, струящийся мазок, творящий живое и пульсирующее пространство. Есть ее манера разбеливания. Ее излюбленные контрасты и созвучия. И, может быть, только ей одной присущая способность открывать в обычной гуаши возможности драгоценного материала.

Конечно же, каждый лист Экстер заслуживает отдельного разговора: так живописно содержательны все они, так со многим связаны и ко многому обращены. Но книга Экстер – это книга, хоть и единственная в своем роде. Она требует к себе отношения именно как к книге – во всей своей целостности. Прежде всего – в одновременности изображения и слова, в их нерасторжимости, в их непрерывающемся диалоге. «Оду к Вакху» Экстер нельзя понять, если не вникнуть в этот диалог, в котором на равных сосуществуют вербальная и пластическая темы. Если не почувствовать и не увидеть, как развиваются они, как выходит на первый план то одна, то другая и как в какие-то моменты кажется, что слову уже недостаточно быть только словом, и оно стремится стать изображением, цветом, пластической формой…

Примечания

1 В переводе с французского – рукописные книги.
2 Henri Matisse. Ecrits et propos sur l’art. Paris. 1972. P. 214 – 215
3 Эстер Шимерова – известная словацкая художница, друг и ученица А.А. Экстер по парижской «Академии Модерн»
4 Амелия Пелаез – известная кубинская художница; ученица и друг А.А. Экстер. В своем творчестве также обращалась к работе над Les Livres Manuscrits (Julian del Casal. La agonia de Petronio. Paris, 1936)
5 Лидия Кабрера – кубинская художница, поэт, фольклорист, ученица А.А. Экстер. Одну из своих Les Livres Manuscrits А.А. Экстер выполнила на текст книги песен негров Кубы, обработанных Лидией Кабрера (Lydia Cabrera. Arere Mareken. Paris, 1933)
6 Запись беседы с Эстер Шимеровой 22 ноября 1989 года, в г. Липтовский Микулаш, Словакия. Архив автора. 7 Horace. A Bacchus. Ode XXV. Livre III
Illustrations Alexandra Exter. Paris, 1937
Книга содержит 32 страницы размером 33х25,5 см; изображение и шрифт выполнены гуашью. На с. 7 – посвящение Эстер Шимеровой: «Ce livre a ète fait pour le plaisir d’Ester».