Василий Кузьмич Шебуев. Неизвестный портрет отца художника

Василий Кузьмич Шебуев (1777 — 1855) прожил долгую творческую жизнь.
В 1848 году Императорская Академия художеств торжественно отметила 50-летний юбилей художественно-педагогической деятельности «профессора профессоров», как назвал выдающегося мастера и педагога герцог Максимилиан Лейхтенбергский. Однако многое из творческого наследия Шебуева, исторического живописца, автора многочисленных храмовых образов и религиозных композиций, оказалось утраченным.
И если самые ранние из известных графических работ художника относятся к 1790-м годам, то его живописных произведений, исполненных до пенсионерской поездки в Италию (т.е. до 1803 года), в музейных собраниях практически нет. Самой ранней до настоящего времени считалась картина «Гадание. Автопортрет» (1805 — 1807, ГТГ), написанная в Италии на основе реального эпизода.
Она осталась незаконченной, однако художник очень дорожил ею, как напоминанием о лучших годах жизни. Другие ранние живописные полотна, известные по литературным или документальным источникам, не сохранились. Правда, автор наиболее полной монографии о В.К.Шебуеве  В. Круглова, отнесла к 1801 году два небольших портрета отца и матери художника из собрания Государственной Третьяковской галереи , опираясь на свидетельство Н.А.Рамазанова: «В 1801 году, перед отъездом в чужие краи, В.К. написал портреты своих родителей» . С исследовательской работы над этими малоформатными портретами и начала раскручиваться наша история.

Оба произведения поступили в Третьяковскую Галерею от Ксении Алексеевны Шебуевой в 1969 году. Они имеют практически одинаковые размеры и форму (овал в прямоугольнике): «Портрет Козьмы Егоровича Шебуева», холст, масло, 22,6х17,5; «Портрет Аксиньи Егоровны Шебуевой», холст, масло, 22,6х17,7; а также однотипные надписи . В каталоге Государственной Третьяковской галереи 1984 года работы оказались разнесены во времени: портрет отца датирован «началом 1800-х», а портрет матери — «первой половиной 1820-х».

Действительно, мужской персонаж выглядит заметно моложе своей супруги и его облик (прическа, мундир) тяготеют к началу 1800-х годов. Тогда как элементы костюма матери указывают на конец 1810-х — 1820-е годы: чепец, закрывающий щеки, и шаль с широкой узорной каймой могли появиться не ранее середины 1810-х годов. Кузьма Егорович Шебуев служил смотрителем при кронштадских складах Адмиралтейской коллегии. Биограф художника Н.А.Рамазанов сообщает, что отец Шебуева, «небогатый дворянин, носил мундир с красным воротником; помнится, был смотрителем каких-то магазинов в Кронштате» (имеется в виду — «магазеин», т.е. складов). Форма со стоячим воротником была введена Александром I в 1802 году для служащих во флоте и при Адмиралтействе. Можно отметить и некоторое колористическое различие полотен, а также одинаковый поворот фигур (три четверти влево), что не характерно для парных портретов. Очевидно, эти обстоятельства и послужили основанием для принятия разных датировок.

При подготовке тома «Живопись первой половины XIX века» академического научного каталога ГТГ необходимость разобраться с этими противоречиями заставила прибегнуть к технологической экспертизе. В результате исследования, проведенного совместно с экспертом И.Е.Ломизе, по целому ряду признаков было подтверждено то, что оба произведения созданы одновременно. На это указывает не только идентичность подрамников и холстов, но и сходство грунтов, аналогичное содержание материалов замеса красочных паст, совпадение приемов написания отдельных элементов (например: глаз, губ), сопоставимость рентгенограмм. Любопытно, что в портрете отца желтые углы вверху написаны по грунту, а внизу по цвету мундира. А в портрете матери первоначальная композиция вообще не имела овала, желтые углы написаны поверх фона и одежды. По мнению И.Е.Ломизе, это свидетельствует о том, что мужской портрет был исполнен вторым, после чего фон женского портрета был также изменен под овальную композицию. Таким образом, был сделан вывод не только о единовременности создания портретов, но и их общей датировке не ранее конца 1810-х начала 1820-х годов. Однако чем же тогда объясняется архаичность мужского портрета, который по своему типу тяготеет к XVIII веку, а по реалистической трактовке ближе стилистике XIX столетия? Возраст родителей художника нам неизвестен. В.К.Шебуев рождения 1777 года, кроме того, у него был старший брат, следовательно, его родителям к началу XIX века было не менее 40 лет, а к 1820-м, соответственно, от 60-ти и выше. Но если женский персонаж близок этому возрасту, то мужской выглядит явно моложе. И как быть с упомянутым свидетельством того же Рамазанова о посещении Шебуевым родителей в 1801 году и написании их портретов? Конечно, Рамазанов, составляя биографию художника по воспоминаниям, мог в чем-то быть не совсем точным. Важно другое свидетельство. На 50-летнем юбилее деятельности художника в 1848 году конференц-секретарем Императорской Академии художеств было зачитано торжественное «Слово» о юбиляре, в котором, в частности, говорилось: «Портрет отца своего молодой Шебуев написал в то же время [что и картину «Петр Великий, победитель под Полтавою» — С.С.] с любовью и искусством мастера» . То есть  около 1800 года (этим годом датируется упомянутая композиция из истории Петра I). Однако вряд ли речь могла идти о маленьком, «домашнем», портрете из собрания ГТГ. Заметим также, что в «Слове» говорится только о портрете отца. Следовательно, был другой портрет работы Шебуева, достойный подобного упоминания среди прочих заслуг юбиляра. Не существовал ли более ранний оригинал портрета отца художника, с которого позже мог быть выполнен портрет в уменьшенном масштабе? Его наличие снимало бы все вышеперечисленные противоречия. В научной карточке отдела, заполненной на портрет отца, рукой покойной И.М.Сахаровой записано, что в Государственном Русском музее находится «подобный портрет» под названием «Портрет пехотного офицера». Действительно, в каталоге ГРМ среди произведений, авторы которых не установлены, опубликован «Портрет пехотного офицера» (1790-е, Инв.№ Ж-5815) . Это побудило обратиться к собранию Русского музея для сравнения изображенных лиц. Когда же полотно было извлечено с полок запасника, оказалось, что перед нами не просто «подобный» портрет, а совершенно аналогичное изображение одного и того же лица! Художественный уровень портрета и качество живописи склоняли к тому, чтобы видеть в нем произведение самого В.К.Шебуева. Именно об этом полотне (его размер 45,5х37,5) и могла идти речь на торжестве, посвященном 50-летнему юбилею служения искусству В.К.Шебуева. С другой стороны, кто, кроме самого художника, мог писать портрет столь незначительной по служебному положению особы, каковой был его отец? Исследование, проведенное сотрудниками Русского музея — С.В. Моисеевой и С.В. Римской-Корсаковой, отвело какие бы то ни было сомнения в оригинальности произведения и подтвердило авторство Шебуева. По мнению коллег, портрет хорошо соотносится по живописным приемам с работой В.К.Шебуева «Старик-нищий» (1808, ГРМ). Осмотр полотна в инфракрасном свете выявил интересную деталь: модель первоначально была одета не в мундир, а в нечто домашнее, наподобие шлафрока. При этом шейный платок был заколот булавкой. Возможно, получение Кузьмой Егоровичем мундира со стоячим воротником, введенного Александром I в 1802 году и заменившего в 1803 кафтаны XVIII века, побудило автора какое-то время спустя переписать платье изображенного.

По-видимому, камерный портрет из собрания Третьяковской галереи был исполнен как реплика с имевшегося изображения Кузьмы Егоровича Шебуева (возможно, к тому времени уже умершего) и предназначался в пару к натурному портрету матери. В 1816 году у В.К.Шебуева родился сын Николай. Вполне вероятно, портреты деда и бабки могли предназначаться ему. Пребывание в Италии повлияло на живописную манеру художника: она стала более раскованной и свободной. Но, с другой стороны, при внимательном сравнении двух работ становятся заметней едва уловимые признаки вторичности маленького портрета и очевидней высокое реалистическое мастерство, с каким исполнен обретенный оригинал. И хотя сотрудниками Русского музея принята более осторожная датировка — 1800-е годы, на наш взгляд первый портрет отца был написан до отъезда Шебуева в Италию. Напомним, что художник находился вдали от России с лета 1803 по май 1807 года. По возвращении в Петербург он оказался загруженным многими обязанностями и заказными работами. В дальнейшем он очень редко обращался к портретному жанру. Тем ценнее для нас это полотно, и отрадно, что в результате совместных усилий сотрудников Третьяковской галереи и Русского музея в научный обиход вводится одно из наиболее ранних живописных произведений известного русского художника.