Лишь повеет аквилон... «Русь. Русские типы Б.М. Кустодиева. Слово Евг. Замятина». Петербург, «Аквилон», 1923

Авторы: Елена Хомутова

Рубрика «Рецензия» в этом номере предстает в обновленном виде. Из трех рецензий две посвящены не книжным новинкам, а изданиям, вышедшим в первой половине 1920-х годов, то есть «ровесникам» прежнего журнала «Русское Искусство». Мы полагаем, однако, что дневник путевых записей Е.Е. Лансере с его же рисунками, а также книга «Русь» (текст Евгения Замятина, рисунки Бориса Кустодиева, фототипии с его акварелей) явятся художественной новостью для любителей искусства, библиофилов и коллекционеров.

Встреча Бориса Кустодиева и Евгения Замятина — двух художников, сердцевиной творчества которых было национальное, — состоялась в двадцатые годы ХХ столетия. Самое начало нэпа — время, когда рефлексии и штудии по национальному вопросу представлялись не совсем уместными. У каждого из них за плечами был собственный художественный опыт, каждый имел свой взгляд, мировоззрение, поэтику, говорившие об одном и том же, но слишком разное и по-разному. Пышный, избыточный, богатый формами и цветом образ русского мира Кустодиева и изощренный, узорочный, темный, мучительный — Замятина объединяло лишь то, что описывали они жизнь провинциальных городов, уездов, деревень и их обитателей: купцов, разночинцев, церковнослужителей, торговцев, лирников, странников.

«Кустодиев видел Русь другими глазами, чем я, — его глаза были куда ласковей и мягче», — писал Замятин в воспоминаниях об их совместной работе. И это была правда: праздничный, ярмарочный, позитивный образ Руси Кустодиев утверждал в живописи и отстаивал в полемике:«не нам, русским, называть пестроту варварской, — пусть это делают европейцы. А я считаю пестроту, яркость именно весьма типичной для русской жизни», — возражал он на замечание А.Н. Бенуа, вполне, кстати, сочувственное, о том, что «ярмарки Б.М. — это пестрядина, «глазастые» ситцы, варварская «драка красок». Тогда как Русь «непутевая, уездная», шатающаяся «на куличках», прозябающая «в чреве мира» («у русской печки — хайло-то какое ведь: ненасытное») смотрит диким глазом, подмаргивает из глубины колодца или ямы, куда заглядывает Замятин:» Раньше заглядывал — до переворота: Теперь, в 1923 году, после опыта существования в другой цивилизации (инженер Замятин строил корабли в Англии), двух революций одного года, после написания романа «Мы» с неизданием его на русском (и для Замятина неизданием на родине — пожизненным), словом, после проживания событий, составивших в несколько лет целую эпоху, воззрения писателя видоизменились: «Пышная кустодиевская Русь лежала уже покойницей. О мертвой теперь не хотелось говорить так, как можно было говорить о живой: Так вышло, что Русь Кустодиева и моя — могли теперь уложиться на полотне, на бумагу в одних и тех же красках».

«Полотном и бумагой» стала совместная книжка «Русь», опубликованная в питерском издательстве «Аквилон» в 1923 году тиражом одна тысяча экземпляров (часть тиража пронумерована) с оригинальными рисунками пером, заставками и двадцатью одной фототипией с кустодиевских акварелей, с текстом Замятина про «город Кустодиев» и случай из жизни в нем. Книга вышла стараниями в том числе близкого друга семьи Кустодиевых Ф.Ф. Нотгафта, одного из руководителей издательства «Аквилон», бывшего, кстати, во времена «Мира искусства» секретарем объединения и ставшего впоследствии хранителем Эрмитажа. В сущности, книга 1923 года по замыслу ее создателей могла бы стать художественно оформленным этнографическим опусом (все про исчезнувший — исчезающий! — этнос). Но в ней объективно отразилось нечто иное, большее.

Первый биограф Кустодиева, в те годы хранитель отдела рисунков и гравюр Русского музея В.В. Воинов записывает в дневнике встреч с художником: «Этот текст очень нравится Борису Михайловичу. Замятин там говорит о существовании мифического города Кустодиевска (так у воспоминателя. — Е.Х.), где сконцентрировалось все специфически русское«4. Произнесенное вскользь слово «мифический» здесь ключевое. Два художника творят миф о бывшем, которое дjлжно сохранить. Кустодиев с Замятиным словно бы выстраивают некий заповедник, в котором этот миф и пребывает.

Ушедшая жизнь — сожженный синий бор: Русь — дремучий лес. Догоревший дотла, оставшийся в памяти: Заповедная виртуальная зона. Русская Атлантида. Огонь — и нет ее.

Разумеется, Русь никогда не была такой — ни замятинской, ни кустодиевской. Эти великие стилисты собственными художественными средствами сделали бывшим никогда «в жизни» небывшее: сдвигом авторской речи с нейтральной на сказовую, стилизацией лучших русских реалистических сюжетов (Гоголя, Достоевского, Лескова, А. Островского, Ф. Сологуба) и разнообразных фольклорных форм (легко узнать традицию народных кукольных театров, тверской игрушки в изображении ярмарочных групп или характерных типажей у Кустодиева). Написали реквием в виде гротеска, таким жанровым парадоксом, помимо прочего, поставив свое творение в русло модернистской традиции, еще недавно остро актуальной, но которая в скором будущем также попадет под каток советской идеологии. Придали мечтательному воспоминанию форму иллюстрированной истории.

Книга «Русь» состоит из двух частей. Первая часть, замятинская, — рассказ про то, как была молодая красавица Марфуша замужем за пожилым купцом Вахрамеевым, который любил ее без памяти, да ревновал уж очень, а как взволновал ее веселый черный взгляд, так и помер муж, поев грибочков. Немудреная фабула, но какова выделка. Каждое словцо, каждый жест, каждая картиночка так чудно сотворены, что хочется развинтить да рассмотреть; подарок формалистам! — как сделано? «Как расправит свою — уже сивую — бороду, да сядет вот так, ноги расставив, руками в колени упершись, перстнем поблескивая, да пойдет рассказывать — краснобаек у него всегда карманы полны, — ну тут только за бока держись!» Во второй же, кустодиевской, части все это и изображено — и руки, упертые в колени: фототипия с акварели «Купец», пожалуйста! И бобровая с хвостами пелерина у красавицы, и как она «поднимет плеткой правую бровь», и как «поникнет цыганский глаз». Типы, одни поименования которых говорящие: «Лихач», или «Извозчик в трактире», или «Торговец шарами», «Сборщик на церковь», «Живописец вывесок», «Нищий слепец», «Странник» и т. п.

Как бы восполняя монохромность изображений, память воспроизводит многоцветный мир ярмарочного гуляния: и синюю поддевку купца, и белую длинную рубаху с алым кушаком полового, и лиловый повойник купчихи, черноглазой, густобровой, с жарким ртом. Все цвета живой радуги!..

Тонкие, пленительные связи явлений, имен, календарных дат, существующих в большом времени, — есть одно из свойств высокой культуры. Перекличка голосов в русской культуре пленительна особенно, ибо опровергает расхожее мнение, что у нас всякое время для искусства несвоевременно и непременно рождает новых варваров. Сюжет аквилоновской «Руси» открывает простор для разнообразных ассоциаций, тут сошлось много чего: Пушкинские строки («Нард, алой и киннамон /Благовонием богаты: /Лишь повеет аквилон, /И закаплют ароматы») — «Мир искусства» — Эрмитаж — мир торговых, служилых, угрюмых, лихих уездных бородачей Кустодиева и Замятина — Русский музей — Хлебников — стихи Мандельштама («Черпали воздух ялики, и чайки /Морские посещали склад пеньки, /Где, продавая сбитень или сайки, /Лишь оперные бродят мужики»): Круг ассоциаций может быть каким угодно. Но это всегда спасательный круг, а значит — помогающий спасению.

Как сложилась судьба основных участников «проекта» 1923 года?

Через четыре года Кустодиев умрет — не от многолетнего недуга, приковавшего его к инвалидному креслу, а от случайной простуды и воспаления легких. Замятин, измученный рапповской травлей, через восемь лет будет писать Сталину и, получив высочайшее разрешение, эмигрирует в Париж навсегда (то есть еще на шесть лет жизни). Издательство «Аквилон» вместе с другими немногими уникальными, эстетскими («Петрополис», «Неопалимая купина» и др.), где стихи и проза печатались на «полицейской бумаге верже» (О. Мандельштам), или на беленой, или на ноздреватой, толстенькой, цвета слоновой кости бумаге, крошечным тиражом, с богатыми закладками, фронтисписами, заставками, виньетками, специально для них выполняемыми: эти издательства, а также множество простых, демократичных, «бедных» будут сметены потоком нового исторического времени.

В 1929 году наступит «великий перелом».

Время «русских типов» надолго остановится.

 
Б.М. Кустодиев. Половой. Из серии \
Б.М. Кустодиев. Половой. Из серии \"Русь\". 1920. Б., акв. 34 х 28,6. Научно-исследовательский музей Российской Академии художеств. Санкт-Петербург
Б.М. Кустодиев. Косарь. Иллюстрация в книге \
Б.М. Кустодиев. Косарь. Иллюстрация в книге \"Русь. Русские типы Б.М. Кустодиева. Слово Евг. Замятина\"
Б.М. Кустодиев. Живописец вывесок. иллюстрация в книге \
Б.М. Кустодиев. Живописец вывесок. иллюстрация в книге \"Русь. Русские типы Б.М. Кустодиева. Слово Евг. Замятина\"
Б.М. Кустодиев. Извозчик в трактире. Из серии \
Б.М. Кустодиев. Извозчик в трактире. Из серии \"Русь\". 1920. Б., акв. 33,8 х 28,7. Научно-исследовательский музей Российской Академии художеств. Санкт-Петербург
Русь. Русские типы Б.М. Кустодиева. Слово Евг. Замятина. Обложка (Петербург, Аквилон, 1923)
Русь. Русские типы Б.М. Кустодиева. Слово Евг. Замятина. Обложка (Петербург, Аквилон, 1923)
Русь. Русские типы Б.М. Кустодиева. Слово Евг. Замятина. Разворот книги с рисунком Б.М. Кустодиева
Русь. Русские типы Б.М. Кустодиева. Слово Евг. Замятина. Разворот книги с рисунком Б.М. Кустодиева
Журнал «Русское искусство»

1923 – Журнал «Русское Искусство» в 1923 году

№ 1/2004 – «Союз русских художников»

№ 2/2004 – «Санкт-Петербург»

№ 3/2004 – «Коллекции русского искусства за рубежом»

№ 4/2004 – «Графика в музеях и частных коллекциях России»

№ 1/2005 – «Москва художественная»

№ 2/2005 – «Открытия в искусстве и искусствознании»

№ 3/2005 – «Русская Швейцария»

№ 4/2005– «Ратная слава России»

№ 1/2006– «Встреча искусств»

№ 2/2006– «Русская провинция»

№ 3/2006– «Искусство императорского двора»

№ 4/2006 – «Жизнь художника как произведение искусства»

№ 1/2007 – «Коллекционеры и благотворители»

№ 2/2007 – «Почтовые миниатюры: марка и открытка в художественном пространстве»

№ 3/2007 – «Россия — Германия. Диалог культур»

№ 4/2007 – «Изящные искусства и словесность»

№ 1/2008 – «Семья Третьяковых. Жизнь в искусстве»

№ 2/2008 – «Впервые – через 85 лет – публикация I номера журнала «Русское Искусство» за 1923 год»

№ 3/2008 – «Художественное наследие 60-х годов ХХ века»

№ 4/2008 – «Сенсации в искусстве. Открытия. Гипотезы»

№ 1/2009 – «Русская икона»

№ 2/2009 – Переиздание сдвоенного (II и III номеров) выпуска «Русского искусства» 1923 года