Владимир Павлович Лапшин (1925–2000), известный историк искусства, в последние годы жизни работал над книгой «Русско-японская война 27 января 1904 г. – 23 августа 1905 г. и художественная жизнь начала ХХ века». Продолжая разговор об отклике художников на трагические события этого времени, начатый в предыдущей статье, мы предлагаем вниманию читателей фрагмент неоконченной рукописи.

Живописец Степан Петрович Яремич (1869-1939) вошел в историю русской культуры как блестящий художественный критик и исследователь искусства. Автор первой, широко известной монографии о М.А. Врубеле, статей о художниках Н.Н. Ге, В.А.Серове, И.Е. Репине, А.Н. Бенуа, П.П. Чистякове, М.В. Добужинском, В.Д. Замирайло, Г.И. Нарбуте и других, непосредственно общавшийся с ними и потому сумевший создать оригинальные эссе. Наряду с этим Яремич – автор капитального исследования о русской художественной культуре XVIII века.

«Ну, вот и война», – записал в дневнике 22 июня 1941 года Е.Е. Лансере. Война ожидалась, о ней постоянно говорили, но началась она неожиданно. Со свойственной ему пунктуальностью Евгений Евгеньевич продолжал вести дневник, Это яркий и правдивый документ, где за размеренной повествовательностью предстают трагические будни того времени.

Дебют Александра Николаевича Бенуа как художественного критика можно отнести к 1894 году, когда в московском журнале «Артист» был опуб-ликован перевод его главы о русской живописи XIX века из вышедшей в Германии книги Рихарда Мутера. Это выступление на страницах популярного ежемесячника стало для Бенуа своеобразным «прологом» ко всей его дальнейшей писательской деятельности.

20 мая 2004 года исполнилось 105 лет со дня рождения Александра Александровича Дейнеки (1899-1969). Это одна из самых ярких фигур в искусстве ХХ века. Член-учредитель Общества станковистов (ОСТа), декларировавшего приверженность «промышленной революции», Дейнека воплотил ритмы новой жизни, используя экспрессивные приемы агитационной графики и киномонтажа, динамичные силуэты, острые ракурсы, резкие совмещения планов.

Представляем читателю Н.И. Мишеева – одно из забытых имен русского зарубежья – статьей в журнале «Перезвоны» за 1926 г. № 20. В этом журнале Николай Исидорович вел отдел искусств и старины, печатался в каждом номере, много статей посвятил русским художникам.

Степан Яремич известен как художник и как искусствовед достаточно узкому кругу специалистов. Через журнальные и газетные статьи он открывал таланты, анализировал текущие события в сфере культуры, «пробуждал желаемое отношение к искусству». Пожалуй, только Александр Бенуа столь же последовательно через прессу воздействовал на эстетические взгляды общества. Практически единственная статья о С.П. Яремиче – это некролог, написанный В.Ф. Левинсоном-Лессингом, коллегой Яремича по Эрмитажу.

Судьба Сергея Павловича Дягилева прочно связана с Италией. Здесь во время гастролей в 1916–1918 годах великого импресарио и его знаменитую труппу застали ошеломляющие новости из России: падение монархии, октябрьский переворот, начало гражданской войны. Эти события навсегда отрезали их от родины.

Евгений Евгеньевич Лансере (1875–1946) – рано признанный художник, в сорок лет ставший академиком, проживший плодотворную и насыщенную событиями жизнь. Его имя «на слуху», но творчество, как ни странно, мало изучено. Статья, написанная на основе его дневника, в настоящее время готовящегося к печати, посвящена любви художника к Петербургу, той роли, которую город сыграл в становлении мастера.

Письма известного ученого, доктора искусствоведения, академика Андрея Дмитриевича Чегодаева (1905–1994) написаны в тот короткий промежуток, когда еще не полностью исчезли порожденные победой в Великой Отечественной войне надежды на лучшее будущее. Памятником этих надежд, готовности российской интеллигенции к творческой работе и являются письма А.Д. Чегодаева к жене Н.М. Гершензон-Чегодаевой (1908–1978) и дочери М.А. Чегодаевой, подготовившей публикацию.

«Сцена есть та удивительная площадка, на которой сливаются воедино все искусства. Тут и поэзия, и музыка, и живопись, и пластика, и хореография, сюда может взойти и архитектура, и все прикладные искусства, тут может быть и мимика, и атлетика и т. д.» В.Д. Поленов
Из записной книжки художника

Роберт Рафаилович Фальк – один из самых талантливых живописцев в русском искусстве XX века. Профессиональное мастерство живописца и масштаб личности в равной мере привлекают к нему внимание. Своими воспоминаниями о художнике делятся две его современницы, удивительные незаурядные женщины: парижская знакомая – И.Б. Агапьева-Соколова, ставшая в молодости моделью Фалька, и А.В. Щекин-Кротова – спутница последних 20 лет жизни художника, самый преданный и близкий ему человек.

Роберт Рафаилович Фальк – один из самых талантливых живописцев в русском искусстве XX века. Профессиональное мастерство живописца и масштаб личности в равной мере привлекают к нему внимание. Своими воспоминаниями о художнике делятся две его современницы, удивительные незаурядные женщины: парижская знакомая – И.Б. Агапьева-Соколова, ставшая в молодости моделью Фалька, и А.В. Щекин-Кротова – спутница последних 20 лет жизни художника, самый преданный и близкий ему человек.

В 1986−1990 годах публичная университетская библиотека города Базеля приобрела архив одного из старейших «русских парижан» Сергея (Сержа) Шаршуна. Покупка осуществлялась при посредничестве цюрихского антиквара Виктора Федюшина и была оплачена примерно 16 тысячами швейцарских франков.

Сергей Шаршун – одна из наиболее интересных фигур русского зарубежья – до сих пор мало известен в России. Только сейчас имя этого художника и писателя возвращается в русскую культуру. В прошлом году в третьем номере журнала мы публиковали статью С.Я. Кагарлицкой, представившую документы из базельского архива Шаршуна. Настоящая публикация продолжает начатые исследования.

Удивительное чувство возникает, когда общаешься с живым свидетелем всего (или почти всего) ушедшего века — старейшим московским художником Файтелем Лазаревичем Мулляром. В его рассказах исторические фигуры сходят с пьедесталов и предстают в неожиданных ракурсах. Ибо точка зрения художника на события, факты, людей индивидуально-самобытна. При всей узнаваемости персонажей Мулляра в трактовке их образов всегда есть какой-то «сдвиг» — нечто пластически заостренное, ритмически акцентированное, полемически личностное. Кто-то из деятелей искусства, увидев портрет Эйзенштейна, сказал не без доли раздражения: «Надел удавку на шею:» На самом деле это был комплимент автору, превратившему знаменитый эйзенштейновский шарф в символический знак, ключ к прочтению образа.